Сияние полуночи
Шрифт:
— Шисюн, — осторожно произнесла я, — ты решил… эээ… почтить нас своим присутствием?
— Научу вас лепить пельмени, — подтвердил Фэн Хай. И Мин и Ю Шин украдкой переглянулись, а потом с одинаковой укоризной уставились на меня. Я же опустила глаза в пол, признавая свою вину. Теперь, вместо того, чтобы обсуждать соучеников, наставников и сегодняшнее занятие по фехтованию, после которого И Мин остался в полном восторге — потому что Лань Сэн лично показал ему какой-то прием, а потом похвалил — мы должны будем с постными лицами сидеть за столом и следить за своими словами.
Однако Фэн Хай, ловко слепляющий кусочки теста с начинкой в идеально
Глупо было полагать, что он не может быть приятным в общении, если захочет. Если он вырос в той же семье, что и глава клана, и был рожден теми же родителями, то сложно ожидать, что все ростки таланта: такт, доброта и харизма, — тут я почувствовала, что краснею, — укоренились лишь в его брате. Наверное, и Фэн Хаю что-то перепало. Поэтому непонятно, какие цели он преследует, но мои друзья уже готовы были есть с его рук, пусть даже пока в них были лишь сырые пельмени.
Тут заклинатель бросил на меня острый взгляд, и я растянула губы в улыбке до ушей, копируя своих товарищей. С этим интриганом нужно держать ухо востро…
[1] На удачу. В Китае считается, что наступление года того животного, в который человек родился, приносит неудачу, и чтобы оградить себя, нужно весь год носить что-то красное. Например, красный браслет, красную нитку на талии или красные трусы, которые перед новым годом продаются большими упаковками.
Глава 11
Привыкнув к компании заклинателя, мои друзья расслабились и принялись рассказывать байки из своей жизни дома. Оказалось, у И Мина было целых семь сестер — никогда бы не подумала! Он говорил о них с неожиданным теплом, а Ю Шин при упоминании сестер вдруг покраснел, как помидор — неужели ему нравится кто-то из них?
Закончив рассказ, И Мин внезапно вспомнил, что его сестры на новый год мазали друг-друга мукой на удачу, и тут же провел пальцем по моему носу, оставив белую полоску. Я не осталась в долгу, и, отбросив недолепленный пельмень, собралась провести по его лицу всей пятерней — однако он ловко увернулся и толкнул вперед ничего не подозревающего Ю Шина, который, обзаведясь пятью белыми полосами на лице и став похожим на тигра, недовольно нахмурился и вскочил, готовясь к мести. Я, заливисто рассмеявшись — настолько комичным был у него вид — шустро отбежала в сторону, однако, бросив случайный взгляд на Фэн Хая, в недоумении замерла: его лицо было странно напряженным, и он заворожено глядел на меня. Я покачнулась, неуверенно переступив с ноги на ногу, и мне на плечи тут же легли чьи-то горячие ладони.
— Осторожно, не упади, — мягко произнес Фэн Шао, бесшумно подошедший сзади. — Фэн Хай, ты будешь ужинать со своими друзьями или подойдешь к нам?
Это прозвучало мягко, без малейшего намека
— Подойду чуть позже, — отозвался Фэн Хай, и его внимательный взгляд упал на мое лицо, заалевшее от близости главы клана, который все не спешил отпускать мои плечи.
— Хорошо, — Фэн Шао коротко кивнул и ушел, бросив мне ободряющий взгляд, в котором словно читалось: я знаю, мой брат не подарок, но раз уж он сам к вам пришел, то обращайтесь с ним получше.
Едва он ушел, я тут же чинно села на свое место, чувствуя, как места, на которых недавно лежали ладони Фэн Шао, словно горят огнем, до сих пор помня его прикосновения, и принялась долепливать последние пельмени. Фен Хай смерил меня задумчивым взглядом, но я, делая вид, что всецело занята лепкой, не поднимала на него глаз.
Тут тесто кончилось, и Ю Шин понес поднос с нашими пельменями — там была одна идеальная кучка, Фэн Хая, одна хорошая — Ю Шина, одна хаотичная, в которой идеальные пельмени соседствовали с ужасающими — И Мина, и моя — с пельменями, которые то раздувались от сознания собственной важности, лопаясь от начинки, то заваливались набок, стыдливо пряча худые бока — на кухню, варить в огромных кастрюлях. Двадцать минут спустя мы с ним вдвоем, нагрузив на подносы тарелки с пельменями, соуса, плошки с нарезанной кинзойи мисочки с пельменным бульоном, вернулись обратно. Пельмени были вперемешку свалены на две больше тарелки, и ровненькие, как в трактире, пельмени Фэн Хая соседствовали с моими кривульками.
Наверное, странно, что я, девушка, лепила пельмени хуже мужчин? Однако нас никогда не готовили к семейной жизни. Девушки из Белого Лотоса не станут хранительницами семейного очага, и кулинарные умения нам ни к чему.
Мы, не стесняясь, набрали себе полные тарелки — впрочем, вспомнив сначала о своем долге шиди[1] почитать старших и наложив порцию Фэн Хаю, сдобрив ее соусом и зеленью. Он принял подношение благосклонно — однако не спешил есть, меряя меня задумчивым взглядом.
— Что? — не выдержала я, опуская палочки с пельменем, на который старательно дула. — Ты почему не ешь, шисюн?
— Слишком горячо, — с намеком произнес он, и я опустила пельмень на тарелку, не веря своим ушам.
— Можно подуть, — осторожно отозвалась я.
— Ну вот я и жду, когда кое-кто подует, — намек в его голосе усилился, и я, с грохотом швырнув свою тарелку на стол, взяла в руки его тарелку и палочки. И Мин, перестав жевать, расширившимися глазами смотрел на то, как я осторожно и издалека дую на пельмень. Это он еще не видел, как я вчера остужала лекарство!
— Вот, — посчитав пельмень достаточно холодным на вид, я положила его на край тарелки и протянула палочки Фэн Хаю. Он же, однако, не притронулся к ним, выразительно заломив бровь.
— Что, еще и в рот положить? — не выдержала я, однако лицо заклинателя осталось безмятежным, и я, клокоча, как закипающий чайник, схватила пельмень палочками и протянула его заклинателю.
— Соус, — напомнил он, и я демонстративно окунула пельмень в черный соус, от чего он стал явно пересоленным. Больше у заклинателя не возникло возражений к пельменю, и он невозмутимо съел его прямо с палочек. И Мин, забывший жевать, глядя на это безобразие, кое-как проглотил свой пельмень и закашлялся, и даже невозмутимый Ю Шин оторвался от своей тарелки и переводил обеспокоенный взгляд с меня на Фэн Хая.