Скала альбатросов
Шрифт:
Священник помолчал немного, что-то обдумывая.
— Я тоже не однажды задавался вопросом, почему Марио ни разу не напомнил о себе, хотя бы письмом. Но уверяю тебя, я не догадывался, что вся корреспонденция перехватывается. Свои письма я отправлял ему с доверенным человеком, но, очевидно, и он был подкуплен маркизой.
Арианна поднялась с парапета и долго молчала, глядя в долину.
Священник тоже встал и приблизился к ней:
— Что-то еще случилось, дорогая?
— Да, это не все. Марио задал вопрос, на
— Я?
— Только вы.
— Что же это, дорогая?
Но она, казалось, была погружена в свои мысли.
— Действительно, святое это место, — наконец заговорила она. — Наверное, тут мы действительно ближе к Богу. Так вот, скажите мне здесь, падре: почему вы так заботились обо мне, почему сделали столько хорошего для меня? Больше, чем отец, больше, чем мать, больше, чем какой-либо другой человек на свете… — она обернулась к священнику. — Вы непременно скажете мне правду, верно?
Падре Арнальдо, не отводя взгляда от нее, улыбнулся.
— Скажу истинную правду, как на смертном одре. Поэтому не бойся, дорогая. Никогда не бойся меня.
— Я знаю, что священники, — добавила Арианна, — помогают нуждающимся людям, но то, что сделали для меня вы, поразительно. Наверное, есть причина, по которой вы относитесь ко мне не так, как ко всем.
— Понимаешь, дорогая, этот вопрос рано или поздно должен был возникнуть. И я всегда был готов ответить на него. Ты — не дочь Рафаэля и Марии.
Арианна стремительно повернулась к священнику, глаза ее расширились.
— Тогда кто же… — и слезы ручьем полились по ее лицу. Священник, угадав ее мысли, поспешно сказал:
— Нет-нет, дорогая, не я твой отец. Я нашел тебя однажды утром в ивовой корзинке на молу в Сан-Никола. Я не знаю, кто твои родители. Я так и не обнаружил их за все эти годы. Да и не очень-то хотел отыскать. Когда я нашел тебя брошенной, тебе, наверное, было всего несколько дней от роду, и я даже не задумался, кто же тебя оставил там. Я воспринял находку как дар Божий, ниспосланный мне, скромному ссыльному священнику, к тому же одинокому. Я отнес тебя крестьянам на Сан-Домино. Мария как раз была на сносях. И через несколько дней родилась Лела, твоя сестренка.
Слушая падре Арнальдо, Арианна, притихнув, прислонилась к парапету.
— Выходит, — тихо проговорила она, — вы для меня как святой Иосиф для Иисуса, мой мнимый отец, — и она горячо обняла его. Священник погладил ее по голове. Помолчав немного, она продолжала: — Я очень рада. Я никак не могла понять своих родителей. Может быть, именно потому, что они не настоящие.
— Нет, дорогая, вовсе не потому. В молодости мы все чувствуем себя непонятыми. А со временем обнаруживаем, что то же самое переживали и наши родители. И считали потом, что дети не понимают их.
— Но вы-то меня понимаете, — возразила Арианна.
— Конечно, но я священник. Я обучен постигать
— Однако и Мария, и Рафаэль, — задумчиво проговорила Арианна, отстраняясь от падре Арнальдо, — тоже по-своему любили меня. Я была несправедлива к ним.
— В молодые годы все ведут себя похоже. В тебе говорил дух противоречия; Ты любила их и нередко сердилась, ворчала, что не понимают тебя. Лела тоже, бывало, злилась на них. Забыла?
— Да, это верно, — согласилась Арианна, — однако я в долгу перед ними. Я должна быть благодарна им, особенно маме Марии. У меня тоже есть сын, и теперь я лучше понимаю ее. Она приняла меня в свой дом, делила между мной и единокровной дочерью свое молоко, нянчила меня, носила на руках, баловала, ласкала… Переживала, когда я болела. К несчастью, ее родную дочь унесла смерть. А я осталась. Она была велимодушна ко мне. Она дарила мне много любви, а я оказалась неблагодарной.
— Ты слишком строга к себе, дочь моя.
— Нет. И теперь я могу отблагодарить ее, — решила Арианна, глядя на него мокрыми от слез глазами, — могу написать ей, признаться, что люблю ее. Пошлю ей денег, одежду, выстрою дом. Да, я в силах построить ей дом!
— Но у нее же есть дом.
— А я хочу подарить другой, еще красивее, больше, из белого мрамора. И соседи просто умрут от зависти.
— Опять ты размечталась, как в детстве. Совсем не меняешься.
— Нет, я не мечтаю. Теперь я определенно могу все это сделать, я же богата. Получаю большие доходы от торговли оружием. Знаете, Наполеон воюет, а я богатею.
— Да, мужчины воюют…
— Мужчины неразумны, потому и воюют. Их глупость пошла мне на пользу.
— Ты очень довольна собой, или я ошибаюсь? — смеясь, спросил падре Арнальдо.
— Нет, я бесконечно горжусь собой. Я сама заработала целое состояние. Могу помочь и вам, хотите? Наконец-то могу сделать что-то и для вас.
— Дорогая, позволь спросить тебя: разве ты не хотела бы узнать своих настоящих родителей?
Она задумчиво посмотрела на священника.
— Нет, они не заслуживают моего внимания, если бросили меня. Что плохого в том, что я появилась неизвестно откуда, приплыла по волнам в ивовой корзинке?.. Ниоткуда прямо к вам в руки. Мне очень повезло.
Падре Арнальдо улыбался, покачивая головой:
— Пойдем поднимемся в церковь. Уже поздно.
Арианна взяла священника под руку, и они некоторое время шли молча, потом она вдруг воскликнула:
— Мне в голову пришла одна идея!
— Еще одна?
— Ладно, не смейтесь! Я говорю серьезно, и мне нужна ваша помощь.
— Послушаем.
— Я хочу купить Сан-Домино.
Падре Арнальдо остановился, ошеломленно глядя на нее.
— Но это безумие! Ты забываешь, что остров принадлежит маркизе Россоманни.