Скала альбатросов
Шрифт:
— Удачи вам, падре.
Они разговаривали негромко, и Марта поинтересовалась:
— О чем это вы? Или ты исповедуешься, Сальваторе?
— Нет, Марта, — ответил падре Арнальдо, — мы обсуждаем наши планы. Так или иначе, я покидаю вас на время. Ты ведь знаешь, мне нужно уехать, и я поручаю тебе Арианну. Находись здесь ночью, а днем — дома, и веди себя как ни в чем не бывало. Фра Кристофоро знает, что надо сказать, если меня будут спрашивать. Во всяком случае, тебе известно лишь одно: я уехал в Апулию навестить умирающего родственника. Хорошо?
— Хорошо, падре.
Священник подошел к Арианне и поцеловал ее в лоб. В ответ она протянула руку и ласково коснулась
— Не оставляйте меня, падре.
— Не волнуйся. Думаю, что скоро вернусь.
— И поищите…
— Хорошо, — пообещал он. — Постараюсь разузнать что-нибудь о Марио.
Арианна улыбнулась ему, и священник стремительно вышел из комнаты.
В ту ночь, убедившись, что женщины уснули, Сальваторе направился по длинному коридору. Ему хотелось размяться. Его побуждала и другая причина: он отличался ужасным любопытством. Все острова Тремити он знал, как свои карманы. Отчего бы ему не обследовать так же тщательно и подземелья аббатства?
Он вошел в подземную церковь, которую хорошо запомнил. Высокий потолок, узкие колонны с капителями, украшенными головами животных. Он хотел пройти по длинному коридору из церкви к шестиугольной комнате, но вдруг подумал, что ведь придется шагать по многим могильным плитам. Церковь, объяснял ему священник, в средневековье служила кладбищем. В те времена мертвых хоронили под церковными сводами, прежде всего, конечно, важных господ — аббатов, епископов, укрывавшихся за стенами монастыря знатных особ, графов, князей.
Сальваторе остановился возле огромного надгробия. Воин в доспехах бросал вызов времени. Со спокойным достоинством лежал он на спине, вытянувшись во весь рост и сложив на груди руки, лицо выразительное и отрешенное.
Кто он такой? Сколько сражений выиграл и какие проиграл? И вот теперь он старался одержать самую трудную победу из всех — победу над вечностью!
— Я запомню тебя, неизвестный воин! — вслух произнес Сальваторе.
Немного подальше лежала плита с горельефом, изображавшим монаха, все углубления горельефа заполняли мрачные тени, и казалось, будто монах облачен в черную каменную рясу. Сальваторе не знал точно, как одевались священники в разные времена, хотя и припомнил, что капуцины носили коричневые рясы, а доминиканцы — черно-белые. А этот — во всем черном. Такой огромный, мрачный, он невольно внушал страх.
Ужаснувшись, Сальваторе повернул лампу.
— И тебя не забуду, можешь быть уверен!
И вдруг моряк сообразил — ведь он находится глубоко под землей, среди мертвецов. Сколько раз повторял он друзьям: «Я боюсь живых, а не мертвых». Отчего же теперь, оказавшись среди покойников, он так испуган, что у него мурашки бегут по коже и волосы встают дыбом? И все же, появись вдруг перед ним наяву во мраке церкви призрак этого монаха в черном, он не растерялся бы. Он разузнал бы у него, почему тот носил такую зловещую рясу, кем был в своей земной жизни, и попросил бы показать дорогу в этом темном таинственном лабиринте. Покойник ведь привык к темноте, ему не нужен свет.
Тут он почувствовал, что у него стучат зубы, и придержал челюсть рукой. Ему страшно, это верно, но ведь глупо бояться мертвых. Он опустил руку и крепко стиснул зубы. Он не отступит, даже если выйдет отсюда седым. Потом попросит фра Кристофоро вернуть прежний цвет волос, уж тот умеет.
Теперь ему хотелось выйти из церкви, чтобы обследовать другую часть подземелья. Но с какой стороны он вошел сюда? Кажется, он запутался. Где главный алтарь?
Он поднял лампу и обнаружил, что алтарь как раз напротив
Все понятно.
По его расчетам подземная церковь находилась между цистернами двух монастырских двориков. Когда-то здесь была, видимо, огромная природная пещера, и монахи вырубили тут две цистерны, а между ними построили церковь, отгородив от хранилищ воды стенами. Значит, за этой вот стеной должна находиться цистерна.
Помнится, фра Гуардиано так и сказал тогда: «Там цистерна».
Выход, конечно же, должен быть слева. Но пройдя шагов десять, Сальваторе снова наткнулся на глухую стену, выложенную каменными плитами. Он стал тщательно осматривать их, и одна из плит привлекла его внимание — огромная, высотой почти два метра и такой же ширины, но никаких петель или цепей не видно. Он сильно толкнул, но плита не шелохнулась. Он надавил изо всех сил сначала на правый край, потом на левый. Плита должна поворачиваться вокруг оси. Но нет, не двигалась с места.
Он не понимал, что ее держит, однако, без сомнения, она открывалась с этой, внутренней стороны. Тут Сальваторе заметил наверху, метрах в двух от плиты, две узкие темные щели. Только как добраться до них? Он не знал, что предпринять. И вдруг вспомнил, что перед алтарем вроде бы стояла скамья для молитвы.
Да, так и есть.
С огромным трудом он подтащил скамью к плите, встал на нее и, дотянувшись до первой щели, волнуясь, сунул туда руку. Задвижка, железная задвижка! Очень тяжелая. Фута два длиной [20] и в дюйм [21] толщиной. Сальваторе сбросил ее вниз.
20
Фут - 30,5 сантиметра.
21
Дюйм — примерно 2,5 сантиметра.
Раздался чудовищный грохот, многократно повторенный эхом. Все закоулки подземелья откликнулись на этот гул.
Сальваторе перепугался: вдруг призраки рассердятся, что он нарушил их покой, и восстанут из могил? А вдруг монахи услышат?
Раздумывать больше некогда, нужно быстрее двигаться дальше. Точно так же Сальваторе достал вторую задвижку, слева, только на этот раз не сбросил ее, а спустился и осторожно положил на пол.
Теперь плита должна сдвинуться. Сальваторе оттащил скамью и толкнул плиту. Она медленно повернулась вокруг оси. Проход открылся.
Он оттащил скамью на прежнее место и спрятал под нею задвижки. Не хотелось, чтобы кто-нибудь, обнаружив их, запер вход.
Затем он стал спускаться по лестнице, по которой они поднимались, когда их вел сюда фра Гуардиано. В стороны от нее уходили коридоры. В какой из них направиться? Он решил — в первый.
Коридор тянулся вдоль ограды церкви и вывел в комнату с вогнутыми стенами — это была цистерна. Железные скобы вели к люку. Сальваторе попробовал открыть его. Никак. Должно быть, замурован. Но и это не огорчило его. Все равно здесь ничего не найдешь.