Скала эдельвейсов
Шрифт:
Как хорошо все-таки, что, несмотря на преданность моей подруги, я редко выкладываю ей подробности своих поручений. Она так и не поняла, кому они со Славой адресовывали свои послания. Имя той, кому они отправляли письма и сообщения, я не открыла им преднамеренно, поэтому ребятам приходилось довольствоваться «кисками» и «лапушками». Представляю, что устроила бы сейчас Алина, если была бы в курсе происходящего!
– Деточка, у тебя по шее что-то ползет, – услышала я за своей спиной сдавленный шепот.
– Ты чего, вошек не видела? Не беспокойся, они заводятся
– Я сейчас потеряю сознание, – ахнула госпожа Шлейко.
Алина неуверенно хихикнула, я сделала ей «большие глаза». Своим интересом она мне всю дичь распугает, а я хотела подольше понаблюдать за этим семейством. Впрочем, посиделки троицы были довольно скучные. Ленивое, привычное перебрехивание, взаимные уколы, обвинения. Серьезный конфликт произошел лишь однажды, когда Лика потребовала позвать посудомойку.
– С чем вы моете посуду? – строго спросила она растерянную женщину.
Та послушно назвала моющее средство.
– Вы хорошо ее споласкиваете? Понимаете, что, плохо споласкивая посуду, вы можете отравить посетителей ресторана? Вы вообще представляете, что такое диарея и как мучительно она протекает? Нет, вы мне тут не мямлите, идемте на кухню, и покажите мне ваше рабочее место!
– Дочка, зачем тебе это? – спросила госпожа Шлейко, заламывая руки, – проверять работу посудомойки – удел плебеев!
– Если тарелку хорошо вымыли и ополоснули, ее спокойно можно вылизывать или вытереть хлебным мякишем, это культурнее и вкуснее. А если на ней остались следы моющего средства? О какой гигиене и вкусе может идти речь? Так, а кто готовил этот плов? Тут плов вообще готовить умеют? Да вы знаете, как выглядит настоящий узбекский плов? И жир я просила курдючный, вы думаете, я не отличу его от растительного масла? Или вы просто не знаете, что такое курдюк? Папа, пойдем из этой забегаловки немедленно, тут дурят клиентов. Все слышали? В этой забегаловке дурят клиентов!
– Я с вами в корне не согласна, девушка, – заступилась Алина за свое любимое местечко. – Этот ресторан один их лучших в городе, просто постоянные посетители привыкли к изысканной кухне, вот шеф-повар и не держит курдючного сала. Могу порекомендовать вам прелестное загородное кафе для дальнобойщиков. Его открыла узбекская семья, у них наверняка есть курдючное сало для плова.
– Вот, туда мы и пойдем, ик... – внезапно икнула девушка. – Уж там нас накормят по-настоящему, ик... и дрянью всякой посуду мыть не будут, ик...
– Господи, что они сделали с нашей дочерью! – всхлипнула мадам Шлейко после того, как Лика удалилась в туалет.
– А разве она изменилась? – вдруг задумчиво произнес ее отец.
В первый раз за все время я испытала к нему легкую симпатию.
А
– Катерина Ивановна, у меня нет медицинского образования, если у вас возникают какие-то вопросы, обращайтесь к лечащему врачу.
– Нет, Олежечка, я знаю, что спасли Олечку вы. Не возражайте, это вы заплатили за операцию, я знаю.
– Кстати, – как-то припер меня к стене Олег, – признавайся, без твоей помощи тут явно не обошлось? Это ты перечислила деньги на операцию для Оли? Можешь не признаваться, я все равно включу эту сумму в твой гонорар. Понимаешь, для меня очень важно знать, что это я помог выкарабкаться Олечке! Для меня эта сумма ничего не решает, поверь.
– Тебе это надо для того, чтобы потом всю жизнь держать ее на поводке благодарности? – поинтересовалась я.
– Боже упаси! – кажется, искренне испугался он. – Ты плохо знаешь Олю. Она из-за чашки кофе, оплаченной мной в уличном кафе, переживает, а ты – о такой сумме говоришь. Напротив, я и тебя попрошу держать это в секрете, пусть все считают, что это неведомый покровитель.
Он говорил так, будто вопрос был уже решен. Непонятно почему, но мне это нравилось, я ему верила. Образ диктатора, желающего подчинить себе хрупкую Ольгу, бледнел тем активнее, чем больше я общалась с этим уверенным в себе и своей любви мужчиной.
– Хорошо, – приняла я решение, – только деньги, которые я перевела на лечение, не мои. Поэтому возвращать мне ничего не надо. Ты постоянно бываешь в отделении, скажи, есть ли там пациенты, остро нуждающиеся в дорогом лечении? Может, дети из малообеспеченных или неполных семей, сироты?
– Знаешь, как раз на днях услышал душераздирающую историю о малыше, больном лейкемией. Тебя не смущает, что этот пациент не из нашего отделения?
– Упаси боже! Направь деньги на его лечение инкогнито, и будем считать, что мы в расчете. Подходит?
– По рукам, – не раздумывая, согласился Олег.
Впоследствии я узнала, что он не только оплатил операцию и лекарства для малыша, но и отправил его с матерью в реабилитационный центр в Израиль. Лечение заняло не один год, но только тогда, когда болезнь отступила, Олег позволил считать себя свободным от обязательств.
Ни одно из опасений светила нейрохирургии не подтвердилось. Двигательные функции Ольги были в полном порядке, действительность она воспринимала адекватно, поправлялась быстро. Неожиданно у серьезной и хмурой девушки появилось чувство юмора. Имея в виду титановую пластину у себя в голове, она настаивала, что сценический псевдоним у нее будет – Терминатор. Катерина Ивановна заламывала руки, Олег пытался подавить улыбку, Оля сохраняла полную серьезность.