Скала эдельвейсов
Шрифт:
В один из дней Олег привел в клинику опытного фониатора, тот посмотрел Олю, попросил ее взять несколько нот и пожал плечами:
– Не понимаю, зачем меня позвали. С голосовыми связками у вашей девушки все в порядке. Вы уже пробовали петь? Нет? А зря. Природа вашего спазма была чисто психологической. Видимо, ушел раздражающий фактор, ушла и болезнь. Понимаете, над голосовыми связками и другими речевыми мышцами стоят высшие мозговые функции – сознание и прочая муть. Под воздействием сильнейшего стресса они смыкаются, и простым усилием воли человек не может заставить их расслабиться. Чаще всего спазм приводит к заиканию, у вас же, деточка,
– А этот спазм, он может вернуться? – с робостью спросила Ольга.
– Отвечать на такие вопросы я не могу, – пожал плечами фониатор. – Как я понимаю, все самое плохое в вашей жизни уже произошло? Значит, у вас нет причин волноваться. Кстати, именно устойчивость к стрессам – гарантия вашего здоровья. Укрепляйте нервы, дорогая, вы же собираетесь строить карьеру певицы, а в этой профессии нытики и истерички долго не задерживаются.
Уже ближе к выписке Ольги произошло еще одно чудо: известное пугало для всех начинающих вокалистов, Ольга Ильинична, прислала официальное предложение продюсирировать карьеру Ольги.
– Когда Ольга Ильинична была в нашем городе, какая-то девушка попросила ее прослушать мой диск, – захлебываясь от восторга, рассказывала Оля. – Она бросила его в бардачок машины и забыла, а как-то в пробке, от нечего делать, поставила в проигрыватель. Она считает, что у меня настоящий талант, только надо еще очень много работать. Олежка, ты не обидишься, если я соглашусь на ее предложение? Ведь ты сам хотел заняться моей карьерой.
– Упаси боже! – поднял руки Олег. – Состязаться со столпом русского вокала – себе дороже. Я слышал, что она сущая ведьма, еще наведет на меня порчу за то, что я увел тебя у нее из-под носа.
– Ну и отлично. Когда мы едем в Москву?
Мы с Олегом молча переглянулись. Недавно он представил меня семье Камышиных как своего помощника, заменившего его в работе на то время, пока он пропадал в больнице. На это быстро состряпанное вранье купилась даже Катерина Ивановна – она теперь была беззаветно предана Олегу, а я, в ее понимании, бралась за любую работу. В их представлении, я была тенью Олега – незаметной, но очень полезной, поэтому меня не стеснялись и, кажется, не замечали.
– Итак, вопрос о переезде в Москву решен? – спросила я Олега, когда мы вышли из палаты. – Ольга больше не терзается сомнениями?
– Я и сам удивился тому, как легко она согласилась. Даже и формально не соглашалась, просто повела себя так, будто вопрос решен уже давно и окончательно.
– Ты рассказал ей о Лике? – догадалась я.
– Почти сразу, как нам разрешили общаться. Боялся, что это может вызвать у нее новый стресс, но как иначе было объяснить ей, что я не принимал участия во всех тех событиях, которые происходили вокруг нее?
– Она поверила?
– Сразу. Знаешь, после болезни Ольга очень изменилась, будто произошла какая-то перезагрузка: она стала мягче, спокойнее, исчезла нервозность, угрюмость, недоверчивость. Правда, пришлось дать ей послушать записи, которые ты мне дала, но это больше для очистки совести. О Лике она даже и не вспоминает, да и та забыла, что у нее была такая подруга.
– Скорее всего Лика просто не знает о состоянии Ольги. Она исчезла из города, когда прогнозы были неутешительными, а когда вернулась – ей уже было не до бывшей подруги. К тебе она уже приезжала?
– Конечно! Как ты и велела, я изобразил полное непонимание, сказал, что телефон у меня украли, и почтовый ящик у меня уже давно другой.
– Вам
– Теперь не активизируется. Мы знаем, откуда растут ноги у всех этих мистических совпадений и нелогичных происшествий, так что будем начеку. Предупрежден, значит, вооружен, как говорится. Если она предпримет хоть какие-то мелкие шажки в сторону Ольги – сядет в тюрьму. Открыть дело о доведении до самоубийства – раз плюнуть, связи у меня хорошие.
– А связи ее отца?
– Благодаря твоим действиям у ее отца теперь нет никаких связей. Все шарахаются от него как от чумного. Неудачников и лузеров у нас не любят, а общаться с ними – боятся. Вопрос о моем переводе практически решен, в Москве ждут только моего решения. Так что остается ждать, когда Ольга полностью восстановится.
– А есть проблемы?
– Предстоит небольшая косметическая операция – надо подкорректировать линию волос и скрыть место, где поставлена титановая пластина. Ну и работа с психотерапевтом.
– С психотерапевтом? – удивилась я. – Мне показалось, что Ольга абсолютно адекватна.
– Сейчас – да. Но что-то заставило ее броситься под колеса. Под «что-то» я подразумеваю не события, которые с ней произошли, а состояние ее души. Ольга никогда не была истеричкой, она не могла так просто, в трезвой памяти, принять это решение. К тому же ни для кого не секрет, что люди, совершившие попытку суицида, обязательно пытаются ее повторять до тех пор, пока она им не удастся. Представляешь, в каком страхе мне предстоит жить всю жизнь? Мне и нашим детям. Лучше раньше начать лечение. В Москве есть прекрасные профессионалы, думаю, они помогут Ольге.
– А что, если Ольга не сама бросилась под колеса машины? Ты исключаешь эту возможность?
– Ой, ну ты еще скажи, что надо начинать новое расследование, притащи кучу свидетелей. Это мы уже проходили. Не забывай, я сам был подозреваемым по этому делу.
– Не забуду. Ведь именно я, если ты помнишь, ускорила твое освобождение. А Лика? Кто может гарантировать, что Лика не была в этот момент рядом?
– Я могу гарантировать. И не смотри на меня с таким подозрением. Как ты догадываешься, в моей компании есть небольшой штат охранников. Так вот, это не просто качки с тяжелыми кулаками, а профессионалы экстра-класса, уволившиеся из рядов нашей доблестной милиции. Признаюсь, я тоже грешил на Лику, поэтому заказал частное расследование.
– И каковы результаты? – больше для поддержания разговора, чем из любопытства спросила я.
– Лика вне подозрений. В это время она была в другом месте.
– А ты не допускаешь, что она могла нанять для этих целей какого-нибудь подонка? – не сдавалась я.
– Как ты предлагаешь это выяснять? – с сарказмом спросил он. – Запереть ее в подвале и допрашивать, пока не признается?
Я не ответила. Наверное, он рассуждал в высшей степени здравомысляще. Но в этот момент я поняла, почему Ольгу смущала возможность всю жизнь прожить с этим человеком: и в горе, и в радости. Излишний прагматизм еще ни одну женщину не привлек. А в целом Олег был прав: он заботился об Ольге. Не делал вид, что заботится, а действительно пытался предусмотреть все подводные камни, которые могут помешать их счастью. Даже если для этого и требовалось подвергнуть любимую женщину унизительному обследованию специалиста по душевным болезням.