Скандал на Белгрейв-сквер
Шрифт:
— Не вижу в этом ничего плохого, — простодушно сказала миссис Карсуэлл.
Питт улыбнулся.
— Если не учитывать одного обстоятельства, — заметил он. — Никаких музеев, собирающихся устраивать выставки, на самом деле нет. Взяв у вас подлинные картины, они потом возвращают вам искусные подделки. Лишь при очень внимательном изучении вы сможете определить, что это подделка. А поскольку картина возвращена в вашей же раме и вы не сомневаетесь, что имеете дело с порядочными людьми, вы, пожалуй, не станете особенно проверять картины и просто снова повесите их туда, где они висели.
Миссис Карсуэлл насторожилась.
— Но к нам не приходили подобные джентльмены, мистер Питт. Мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь.
Томас
— Во всяком случае, миссис Карсуэлл, будьте осторожны, — сказал он небрежно. — Если кто-нибудь из них обратится к вам с подобной просьбой, не соглашайтесь и немедленно сообщите мне в полицейский участок на Боу-стрит. — Он окинул взглядом стены. — Я вижу у вас несколько прекрасных работ, которые могут привлечь подобных мошенников. Надеюсь, что все окна и двери у вас надежно закрываются? Может быть, вы разрешите мне проверить?
— Если хотите… Но уверяю вас, мой муж очень следит за этим. Он мировой судья и прекрасно осведомлен как обо всех случаях преступлений, так и об их характере.
— Охотно верю, мадам. Но если вы позволите… — Питт умышленно не закончил фразу, в душе надеясь, что она не позволит ему уйти так сразу. Томасу во что бы то ни стало надо было осмотреть дом.
— Конечно, пожалуйста, — милостиво разрешила миссис Карсуэлл. — Я велю Гибсону показать вам все окна и двери на нижнем этаже.
С этими словами хозяйка дома позвонила в колокольчик. Когда появился дворецкий, человек небольшого роста с роскошными бакенбардами, она объяснила ему просьбу Питта и ее причину.
— Конечно, мэм. — Дворецкий повернулся к Питту. — Я провожу вас, сэр. — В голосе его сквозила холодная вежливость. Он не одобрял появления полиции в доме и хотел дать Питту понять, насколько ему неприятно то, что тот собирается делать, но он вынужден подчиниться.
Инспектор снова поблагодарил миссис Карсуэлл и последовал за удаляющейся фигурой Гибсона.
Как и ожидал Томас, все задвижки и запоры на окнах и дверях были в полном порядке; кроме того, дворецкий заверил его, что на ночь все они проверяются, как только последний слуга отправляется спать. Питт и не ждал многого от Гибсона. Его больше интересовало убранство комнат.
Гостиная была достаточно большой, но из-за обоев в густых узорах казалась меньше; мебель современная, с чистыми простыми линиями, но с инкрустацией, что заметно портило ее. Занавеси из тяжелого тисненого бархата, подхваченные все теми же золотыми шнурами.
Томаса начала угнетать эта помпезность, но он отлично понимал, что стиль всех этих домов — свидетельство не только состоятельности, но и социального положения. Он повидал немало мраморных каминов с пилястрами, резьбой и позолотой, каминных часов из позолоченной бронзы и фарфора. Но в доме судьи он увидел тяжелую вазу в стиле нового рококо с роскошным букетом. Она показалась ему пределом уродства, но он отлично знал, что многие считают ее красивой, а главное — дорого? й.
Ему больше пришлись по вкусу бокал из красного богемского стекла, сувенир Всемирной выставки 1851 года [9] , и лакированная шкатулка с изображением Хрустального дворца.
Для правдоподобности Питт проверил под бдительным оком Гибсона, надежно ли закрываются окна. Во всяком случае, дворецкий не казался простодушным и мог заподозрить, что настойчивый полицейский столь же недобросовестен, как и те воры, от которых он так предостерегал госпожу. Гибсон следил за каждым его шагом, похожий на охотящегося кота. Томас улыбнулся про себя и мысленно похвалил верного слугу.
9
Это была первая Всемирная выставка в истории. Проходила в Лондоне, в Гайд-парке.
Столовая оказалась столь же роскошной, а столовый фарфор —
Будуар хозяйки был устроен совсем в другом стиле. Возможно, вкусы миссис Карсуэлл значительно отличались от вкусов родителей ее мужа, от которых супруги унаследовали этот дом. Питт обратил внимание на картины прерафаэлитов — печальные и страстные лица на портретах в темных, сочных тонах, персонажи из легенд в благородных позах, сюжеты из известных сказаний, навевавшие приятные воспоминания о чем-то знакомом. Мебель изготовлена по чертежам модного тогда Уильяма Морриса — простые линии, отличное качество. Возможно, здесь присутствовали и подлинники, а не только имитации.
На стенах комнаты разместилось немало рисунков и портретов дочерей — трех белокурых девушек в красивых позах. Портреты были стилизованы под работы модных художников — подчеркнуто огромные глаза, нежный рот. Но лица были старательно лишены живых человеческих страстей — если они, конечно, были присущи моделям, в чем Питт сомневался. Художник пожелал изобразить девушек чистыми, как дети. Таковы были законы рынка невест.
Портрет старшей дочери, темноволосой, как мать, сохранил черты индивидуальности, словно художник, рисуя, не испытывал давления или контроля над собой. Питт заметил на ее тонком пальце обручальное кольцо. Улыбнувшись, он проследовал дальше.
Остальные комнаты, как и ожидал инспектор, были так же добротно меблированы в традиционном стиле, без особой выдумки, — но уютны, со множеством безделушек, картин, ковриков и сувениров разных поколений. Здесь ощущалось постоянное присутствие живущих в них людей и их чувства гордости за единственного сына, за вышивки дочерей, когда они были совсем юными. И еще — поражало разнообразие книг.
К тому времени, как Питт достиг кухни и комнат прислуги, находившихся на нижнем этаже, он уже имел достаточно полное представление об этой дружной буржуазной семье, не знающей ссор и скандалов. Неприятности, как и успехи, не выходили здесь за рамки семейного круга и могли быть самыми разными: удачно прошедший званый ужин, приглашение в гости, приход или неприход жениха, испорченное портнихой платье или напрасное ожидание письма.
От слуг Питт узнал о том, кто бывает у Карсуэллов: портнихи, модистки, друзья, в основном дамы, приглашаемые на чаепитие или наведывающиеся с коротким визитом, чтобы оставить свою карточку. И, конечно же, о светских развлечениях семьи. Здесь любили ходить в гости. Вот и сейчас получено приглашение в ответ на недавний бал, данный Карсуэллами.
Томас покидал дом судьи, так ничего и не узнав о смерти Уимса. У него осталось приятное впечатление об образе жизни милой семьи из обеспеченного слоя среднего класса, где любят друг друга и хранят тепло семейного очага, где считается правильным искать приличных женихов, способных материально и социально обеспечить будущее дочерей. Это Питт уловил сразу же. Он улыбнулся и подумал, что от Шарлотты не ускользнула бы и глубинная подоплека всего этого, и мелкие, но важные детали, о которых сам он мог лишь догадываться. Но ничто из того, что он узнал, не привело его к выводу о том, что судья Карсуэлл мог серьезно задолжать ростовщику или же стать жертвой его шантажа, как это случилось с лордом Байэмом. В жизни семейства Карсуэлл на первый взгляд не было ничего, что выходило бы за пределы возможностей человека, занимающего должность мирового судьи. К тому же у миссис Карсуэлл могли быть пусть небольшие, но свои деньги, чем, возможно, и объясняется наличие в доме прекрасных картин.