Скандал с герцогиней

Боумен Валери

— Кейт, — выдохнул он.

Она чуть-чуть качнула головой, и рыжий локон выбился из-за уха и упал ей на щеку.

— Лили и Энни сказали, что я здесь?

— Да. — Джеймс убрал руки в карманы и подошел к пианино. Кейт встала, отодвинула ногой стул. И шагнула к нему, медленно, очень медленно. Теперь их разделял один шаг, не больше. Он чувствовал запах ее духов. Аромат клубники. Его рот увлажнился.

— Джеймс… вы… ты сердишься?

Он сдвинул брови.

— Я? Сержусь? Но почему я должен сердиться?

— Потому

что я здесь. Здесь твои друзья. А я не принадлежу к их числу. — Она отвела глаза. — Я чужая.

Он боролся с собой, стараясь удержать руки в карманах. Но, боже праведный, как он хотел сделать этот единственный шаг и заключить ее в свои объятья!

— Нет, Кейт. Ты ошибаешься, я не сержусь. Напротив, я рад, что ты здесь.

Ее ресницы вспорхнули, и она подняла на него глаза. За окном было совсем темно, свечи едва освещали двери, выходившие в сад. Крупные хлопья снега плавно опускались на землю.

— Ты рад?

— Я хотел навестить тебя, Кейт. Я хотел сказать тебе, что безмерно рад твоему освобождению.

— Прошу прощения, что вернула деньги, — опуская глаза, прошептала она. — Но я не могла их взять. После того… как твой дом был…

— Эти деньги принадлежат тебе.

— Мне не нужны деньги. — Закрыв глаза, она замотала головой. — Джеймс, можно мне задать тебе один вопрос?

— Зачем спрашивать, ты же знаешь, что можно.

— Почему ты до сих пор не опубликовал памфлет?

Он покачал головой.

— Давай не будем сейчас говорить о памфлете, Кейт, не до него сейчас.

Ее брови сошлись на переносице, Кейт вытянула руку, словно молила о чем-то.

— Но… почему? Я ждала, что сейчас, когда позорное клеймо с моего имени снято, памфлет будет пользоваться особой популярностью и прекрасно продаваться. И ты смог бы пустить эти деньги на ремонт дома, на оплату услуг Абернети и Хортона, и…

— Проклятье! Кейт, я делал это не из-за… Я никогда не думал о деньгах, — пророкотал Джеймс.

Кейт беспомощно вздохнула и уронила руку.

— Не понимаю, — прошептала она.

— Издательство для меня прежде всего кураж, — пояснил он, отойдя к дверям. — Необходимость. Мой отец всегда страшно опасался даже малейшего намека на скандал. Но сейчас… я больше не думаю об этом. Ты была права. Я должен использовать свой печатный станок для лучших целей. Рассказать настоящую правду о том, что происходит, рассказать о несправедливо осужденных, о бедных…

— Джеймс, — Кейт подняла руку, пытаясь остановить его, — только не надо делать это из-за меня.

Он открыл рот, чтобы ответить, но она жестом остановила его.

— Подожди, сначала я должна поблагодарить тебя. Если бы не ты, я никогда не имела бы такой защиты. Не смогла бы нанять Абернети. Не смогла бы иметь такого сыщика, как Хортон, который вел расследование

с поразительной тщательностью. И не была бы сейчас свободна. Это все ты, Джеймс. — Кейт молчала, разглядывая свои туфли. — Я обязана тебе жизнью.

— Ты ничем мне не обязана, — решительно произнес он.

Она прошла мимо него, он потянулся, и его пальцы легко коснулись ее щеки.

— Ты не дал мне договорить. Я обязана тебе жизнью и не хочу, чтобы ты думал, что я неблагодарная… но я уезжаю. Я уезжаю на континент. Разгневанная толпа больше не будет преследовать меня, но моя репутация вконец испорчена. Общество меня никогда не примет. И мне с этим надо смириться. Я должна уехать, но всегда буду благодарна тебе. — Она развернулась к нему лицом и подняла подбородок.

Пальцы Джеймса проникли в ее волосы. С губ слетело едва слышное проклятье.

— Я все исправлю, Кейт. Я смогу восстановить твою репутацию.

Она резко повернулась к нему, локоны волной упали на одно плечо.

— Ты не сможешь, Джеймс. И знаешь это. Даже ты не сможешь это исправить.

Он стиснул зубы и заглянул ей в глаза.

— Что ты собираешься делать на континенте?

— У меня есть деньги. Мое наследство. Я могу начать новую жизнь.

— Деньги за памфлет тоже принадлежат тебе, Кейт. Ты должна взять их.

Она прикусила губу, и в ее глазах вспыхнул гнев обиды. О нет, она ждала от него совсем других слов. Не в силах справиться с собой, она толкнула французские двери и выбежала в сад. В темную, морозную, снежную ночь… Джеймс устремился за ней.

— Кейт, что ты делаешь?

Она резко повернулась к нему, ее огромные глаза горели голубым огнем. Крупные снежные хлопья парили в воздухе и опускались на ее алебастровые щеки. Раскинув руки в стороны, закинув голову, она вдруг закружилась, ее кроваво-красные юбки взметнулись вверх, облегая бедра. Она кружилась, жадно вдыхая холодный воздух. Дыхание вырывалась из ее груди короткими вздохами. Затем она сделала два глубоких вздоха, выдохнула и остановилась.

— Я чувствую, Джеймс. Чувствую этот воздух. Чувствую этот снег. Я уже не верила, что смогу почувствовать все это снова.

— Что ты думаешь делать на континенте?

Она замерла и долго смотрела на него.

— Мне не нужны твои деньги, Джеймс. Я не хочу и никогда не хотела их.

Джеймс удержался от того, чтобы приблизиться к ней. Вместо этого он сжал кулаки.

— Тогда скажи, чего ты хочешь, Кейт? Скажи хоть слово. У меня есть влиятельные друзья. У меня есть деньги. Мы заставим этот проклятый высший свет принять тебя.

Подойдя ближе, она указала пальцем ему в грудь. И он медленно отступил, зашагал назад, утопая по щиколотку в снегу, чувствуя, как холодная влага проникает сквозь брюки.