Скандальное лето
Шрифт:
«Близость без любви постыдна».
Голос матери звучал особенно громко здесь, близ церковного двора, где ее предали земле.
— У вас все в порядке? — спросил Майкл.
Лиза натянула на лицо вежливую улыбку, пытаясь скрыть боль. Чего доброго, доктор сочтет ее безумной.
— Все хорошо, — отозвалась она. — А у вас?
«Что ж, грех так грех. Значит, так тому и быть», — сказала она себе. Любви не место в ее жизни. Ради ее блага между ними не будет любви. Но она заслужила… немного удовольствия. Почему бы не побаловать себя, прежде чем вновь превратиться
— О, я чувствую необычайную бодрость, и настроение у меня превосходное, — игривым тоном произнес Майкл. — Должен сказать, родители ребенка не ошиблись в выборе крестной матери.
Солнце высветило морщинки в уголках его глаз и насмешливо подрагивающие складки у губ. Такие морщинки бывают у людей, привыкших улыбаться легко и естественно, без мучительных усилий, которые слишком часто приходилось прилагать самой Лизе, улыбавшейся по обязанности, превозмогая усталость.
Она вдруг особенно остро ощутила свое одиночество. Нахлынула тоска, холодная и унылая, как серые сумерки. «Завтра я буду искать похожие морщинки на лицах холостяков, достойных внимания, — сказала себе Лиза. — Мне нужен улыбчивый муж».
— Да, Брауарды оказали мне честь, — произнесла она.
Майкл молчал, продолжая задумчиво ее разглядывать.
Потом неуверенно улыбнулся, словно неожиданная холодность Лизы привела его в замешательство.
— Я сидел на задней скамье и не слышал слов священника. Как назвали ребенка?
Лиза мысленно упрекнула себя за несдержанность. Ей следовало быть любезнее. У нее вырвался прерывистый вздох.
— Розмари, — хрипло проговорила она. — Розмари Адель.
Шагнув к ней, Майкл легко коснулся ее локтя. Этот мимолетный учтивый жест едва ли мог вызвать у кого-то подозрения.
— У вас действительно все в порядке? — тихо спросил он.
Послеполуденное солнце светило ярко. Внезапный порыв ветра взметнул ветви деревьев. На лице Майкла заплясали тени, создавая иллюзию совершенной неподвижности: казалось, двигалось все вокруг, кроме этого сурового лица с крупными чертами. Его основательность и сила составляли резкий контраст суетливости, тщеславию мужчин ее круга. Ей никогда не найти такого мужа, как он.
Лизе невыносимо было думать об этом. Она с трудом сглотнула подступивший к горлу ком.
— Мою матушку звали Розмари. — Должно быть, Мэри Брауард хотела сделать приятное крестной матери своей малышки. Любая нормальная женщина, всякая добропорядочная женщина, несомненно, была бы польщена. Однако всякая добропорядочная женщина посетила бы теперь могилу своей матери. А Лиза никогда не приходила на кладбище. Словно последняя трусиха, она отправляла к могиле лакея с розами и венками. — Моя мать похоронена здесь, — вырвалось у нее.
— Вот как. — Выражение лица Майкла заметно смягчилось. Нахмуренный лоб разгладился. — Мне очень жаль. Как давно ушла она из жизни?
— Вот уже год как ее не стало. — Лиза почувствовала, как мучительно сжалось горло. — Думаю, достаточно давно, чтобы… свыкнуться.
Свыкнуться? Иногда Лиза со страхом думала, что свыклась с
Рядом с Майклом Лиза вдруг почувствовала себя древней старухой.
— Мы говорим себе, что такие потери бывают у всех, — мягко заметил доктор. — Что они неизбежны. Как будто это делает их не столь ужасными.
Короткий вдох обжег Лизе гортань, словно по горлу полоснули ножом. Она давно запретила себе плакать. Запретила вспоминать. Такие беседы не ведут открыто, у всех на глазах.
— Вы… — глухо пробормотала она и, вонзив ногти в ладони, откашлялась. — Простите меня. Невежливо заводить подобные разговоры в такой день. Это дурной тон. Я рада…
— Никто не осудит вас, если вы не пойдете к Брауардам, — прошептал Майкл. На лине его читалось сочувствие, и у Лизы больно сжалось сердце. — А что до нашей встречи… Мы всегда можем выбрать другой день.
Нет, другого случая не будет. Милый доктор понятия не имел, что Лиза вскоре лишится возможности ходить куда захочется, и делать что вздумается. Стареющая женщина, стремящаяся найти себе мужа, не может вести себя как беспечная богатая вдова.
Но до завтрашнего дня она свободна.
Лиза выбрала самую ослепительную улыбку из своего арсенала. Ее действие сказалось тотчас; так всегда бывало с мужчинами: Майкл ошеломленно моргнул, словно в голове у него на мгновение помутилось, как у человека, сраженного ударом.
— Нас ждет сторожка лесника, — прошептала Лиза. — Я велела приготовить ее для нас. — Лиза оставила там бутылку бренди. Она уже чувствовала на губах его вкус. По телу ее пробежала дрожь предвкушения. Ей хотелось ощутить головокружительное безразличие ко всему, даруемое этим напитком. Она знала: стоит выпить глоток, и ей сразу станет легче. — Пожалуй, — сказала она, беря Майкла под руку, — мы могли бы вместе пропустить обед у Брауардов.
Несколько долгих минут они шли молча. Временами Майкл бросал украдкой взгляды на обращенный к нему профиль Элизабет. Задумавшись, она брела по дороге, рассеянно обходя камни и кучки навоза. В ее облике не было ни малейшего намека на страсть. Но что бы ни ожидало Майкла в домике лесника — исполнение желаний или разочарование, — он не собирался позволить Элизабет идти в одиночестве с таким печальным выражением лица.
Был базарный день, дорогу на Босбри наводнили крестьянские телеги с провизией и стада овец. На набережной путникам несколько раз приходилось останавливаться, чтобы пропустить нагруженную повозку. Чуть позднее с ними поравнялась запряженная пони коляска. Осадив лошадь, возница приподнял шляпу, под которой скрывалась копна белоснежных волос.