Скандальное лето
Шрифт:
— Миссис Чаддерли. — Мистер Моррис без улыбки окинул взглядом путников. Его оплывшее лицо с впалыми щеками напомнило Майклу карикатурные изображения Скруджа [4] . Должно быть, прежде подбородок Морриса решительно выступал вперед, теперь же, вялый и обрюзгший, он выдавал упрямство. Однако глупость доктора, увы, обнаруживала себя в его внешности не столь явно. — Надеюсь, вы пребываете в добром здравии, — продолжал Моррис. — Я с радостью подвезу вас.
Майкл рассмеялся про себя. Казалось, у него появился соперник, добивавшийся благосклонности Элизабет,
4
Персонаж рассказа Ч. Диккенса «Рождественская песнь в прозе», скупой и бездушный делец.
— Благодарю вас, — отозвалась миссис Чаддерли. — Не стоит беспокоиться, сэр. Мистер Грей меня проводит.
Восковое лицо Морриса побагровело. Майклу пришло в голову, что время, возможно, вскоре разрешит проблему, в основе которой лежало невежество этого человека. Цвет лица Морриса не предвещал долголетия. Громко хмыкнув, пожилой доктор щелкнул поводьями. Пони быстро затрусил по дороге, волоча за собой коляску.
— Похоже, я ему не нравлюсь, — заметил Майкл.
На губах Элизабет мелькнула холодная усмешка.
— Не принимайте близко к сердцу слова мистера Морриса. — Ее взгляд скользнул Майклу за плечо, на мгновение задержался на чем-то, по-видимому, не слишком интересном, и обратился к дороге. — Он привык играть роль нашего местного героя. Теперь, когда Брауарды расхваливают вас на все лады, его тщеславие, должно быть, уязвлено.
Майкл прикусил было язык, но, подумав, решил, что Элизабет должна знать правду.
— Меня тревожит не его тщеславие, — возразил он. — Мистер Моррис не вправе заниматься врачебной практикой. Он некомпетентен. — Элизабет издала потрясенный возглас, но Майкл продолжал, оставив без внимания ее протест: — Я понимаю, ваша семья оплатила его образование. Должно быть, ваш дед отправил его учиться, поскольку мистер Моррис хорошо знаком с достижениями медицины первой половины нашего столетия. Этот человек убивает столько же пациентов, сколько спасает. — В лучшем случае.
— Это неправда. — В голосе Элизабет слышалось возмущение. — Быть может, вы и правы, оспаривая его познания в акушерстве, но в остальном он прекрасный доктор. Мне это известно из достоверных источников, от личных врачей ее величества.
Этот нелепый довод развеселил Майкла, он чуть не поперхнулся от смеха.
— Неужели? Не представляю, где Моррис раздобыл деньги, чтобы заручиться подобной рекомендацией.
Элизабет со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы.
— Какая наглость! Мистер Моррис был нашим семейным врачом еще до моего рождения!
Что ж, это все объясняло. Семейного любимца следовало защищать, и к черту тех, кого он зарезал.
— Этот человек мясник. Утверждать обратное — значит ставить свою привязанность выше благополучия жителей здешней округи.
Элизабет с размаху ударила его ладонью по лицу.
Изумленный Майкл невольно попятился. Глаза миссис Чаддерли гневно сверкали, рот кривился. Резко повернувшись, она зашагала прочь. Впереди темнела живая изгородь, от которой тянулась тропинка к озеру. Проскользнув в калитку, Элизабет скрылась из вида.
Майкл коснулся ладонью щеки. Боже праведный, у этой женщины могучий удар! Хотя, возможно, он недооценивал женскую
Это первая пощечина в его жизни. Майкл повернулся и вдруг остановился, глядя на дорогу невидящим взором. Он понятия не имел, какая муха укусила миссис Чаддерли. Но боль от пощечины не оставляла сомнений в том, что вдова не на шутку рассержена.
Майклу было недостаточно одной лишь дружбы. Но он согласился стать другом Элизабет. А друзья не бросают друг друга в трудную минуту, невзирая на досаду и мелкие обиды.
Тяжело вздохнув, он отправился следом за ней.
Глава 10
Старый домик лесника сиял чистотой. Здесь навели порядок, принесли напитки и закуски. Сжимая в руке бутылку бренди, Лиза заняла единственное кресло у окна, оставшееся после прежнего жильца, мистера Паджетта. Он любил сидеть здесь и глядеть на озеро. Дожидаться появления мисс Элизабет, как он, бывало, шутил. Родители Лизы редко охотились и не особенно нуждались в услугах егеря. Мистер Паджетт играл скорее роль доброго лесного духа, охотно развлекавшего любопытную девочку, которая часто наведывалась в его сторожку, чтобы выпить стакан лимонада после долгой утренней прогулки по лесу.
Мистер Паджетт умер много лет назад. В комнате ничто не напоминало о нем. Но Элизабет помнила мистера Паджетта, хоть остальные и забыли о нем.
Послышался шум шагов. Подняв голову, Лиза увидела Майкла. Неловко согнувшись, он стоял в дверях: домик строился в расчете на людей куда менее высоких.
— Вам не следовало идти за мной, — сказала Лиза, чувствуя невероятное облегчение, оттого что приход Майкла нарушил ее одиночество. Но облегчение тотчас сменилось горечью. Как же она одинока, если готова благодарить того, с кем только что так гадко и грубо обошлась.
— Можно мне войти? — нерешительно спросил доктор.
Лиза кивнула, и Майкл, пригнув голову, шагнул в дверной проем. Его сильное тело двигалось легко и ловко. Слишком по-мужски, чтобы назвать его грациозным, но наблюдать за ним было приятно. В нем чувствовалась спокойная уверенность человека, обладающего знаниями и опытом. «Компетентность», — пришло на ум Лизе.
Ей невыносимо было думать, что Майкл сказал правду о мистере Моррисе.
Он окинул взглядом помещение. Огляделась и Лиза. Сторожку обычно называли коттеджем, но в действительности она состояла из одной комнаты. Мистер Паджетт всегда отчаянно сопротивлялся попыткам расширить или надстроить дом. «Я люблю простые вещи, — недовольно ворчал он. — Кровать, печь да рабочий стол — вот и все, что по-настоящему нужно человеку».
Майкл вновь повернулся к Лизе, она заметила красноватое пятно у него на щеке. Ладонь ее мгновенно взмокла и сжалась в кулак, костяшки пальцев побелели. Прежде Элизабет лить однажды отвесила пощечину Нелло, когда тот попытался грубо вытолкать ее из гостиной, откуда ей вовсе не хотелось уходить. Они ссорились весь вечер, и Лиза изрядно напилась. Но на этот раз у нее не было оправданий.
Бутылка бренди внезапно показалась ей страшно тяжелой.
Лиза осторожно поставила ее на пол. Быть может, уродливая жизнь с Нелло безнадежно исковеркала ее душу? Наполнила ядом? И теперь до конца жизни ей придется нести на себе это проклятие?