Скандинавский король
Шрифт:
— Это что, типа рентгеновского зрения? — спрашивает Аврора.
Я подхожу к штурвалу и протягиваю ей очки. — Они просто поляризованные. Они уменьшают блики, чтобы было легче смотреть в воду.
Она отпускает штурвал, когда я хватаюсь за него, и надевает солнцезащитные очки на лицо.
— Вау, — тихо говорит она, оглядываясь вокруг. Её улыбка такая яркая, и я вижу своё отражение в очках. Я тоже улыбаюсь. — Это как будто совершенно новый мир.
— Совершенно новый мир, — начинает драматично петь Клара. — Новая
Я качаю головой. Она любит свои диснеевские мультфильмы, но она не унаследовала певческий голос своей матери.
Аврора всё ещё смотрит по сторонам, затем снимает и снова надевает их. — Сейчас трудно сказать, что такое реальность.
— Это всё одно и то же, просто ты видишь это через другой фильтр, — говорю я ей. — Это заставляет всё, что ты знала, снова казаться совершенно новым.
— Это как другое измерение.
Я хихикаю над тем, как она увлечена, и осторожно снимаю солнцезащитные очки с её лица, пристально глядя на неё. — Ну, это измерение, в котором ты живёшь. Оно всё равно прекрасно.
Но любовь, в этом-то и разница. Любовь — это как смотреть на мир через поляризованные очки. Каждая вещь изменилась к лучшему. Всё мутное снова становится ясным.
— Папа, — говорит Клара, дёргая меня за куртку. — Когда мы приедем на якорное место?
— Скоро, — успокаиваю я её.
Хотя некоторые из лучших якорных стоянок находятся на шведской стороне пролива, мы идём вдоль датского побережья, пока не доберёмся до маленькой бухты, обрамлённой пляжем с белым песком. Как и пляж, на который я возил Аврору до Нового года, он пустынен и не заполнится ещё месяц.
Это здорово, потому что здесь у нас полное уединение.
Мы опускаем якорь, затем лодка королевских слуг делает то же самое рядом с нами, а потом мы приступаем к ужину.
Мне неприятно это признавать, но я не очень люблю готовить. Считайте, что я избалован или вырос в семье принца с бесчисленными поварами, но мне определённо не хватает кулинарного таланта.
Аврора, с другой стороны, берёт всё на себя. Внизу, на камбузе, она готовит испанскую паэлью, которая может соперничать даже с самыми лучшими поварами в моём распоряжении. Она даже делает достаточно, чтобы раздать паэлью королевским сопровождающим, и Йохан помчался, чтобы доставить её.
— Ещё один скрытый талант, — говорю я ей после нескольких укусов. Мы все сидим за столом, копаемся в еде, между нами бутылка хорошего бордо. Йохан не может пить, потому что он официально на службе, так что это только между мной и Авророй.
— Поверь мне, это было легко, — говорит она. — Я приготовила столько еды для стольких семей, но это первый раз, когда я могу похвастаться перед вами, ребята.
— Для скольких семей ты готовила? — спрашивает Фрея.
— О, я не была поваром. Я была просто няней. Но в тех домах у них не было повара, поэтому я делала и это. Я также была водителем. Я делала всё.
— Их мать тоже умерла? — спрашивает Клара.
Я чуть не роняю вилку, но Аврора справляется со всем этим. — Нет,
— Как папа, — тихо говорит Фрея.
Ауч. Ненавижу это напоминание.
— Все должны работать, — мягко говорит Аврора. — Если бы у меня были свои дети, я уверена, что они бы обиделись на меня за то, что я провожу все дни с вами.
— Почему у тебя нет детей? — спрашивает Клара.
— Клара, — шиплю я на неё. — Это неуместный вопрос.
— Почему?
— Всё в порядке, — говорит Аврора, одаривая меня милой улыбкой. Она смотрит на Клару добрыми глазами. — Ты заводишь детей только с теми, кого любишь. Или, по крайней мере, ты надеешься, что всё так и закончится. Но, как вы знаете и часто напоминаете мне, у меня нет ни парня, ни мужа. Так что пока вы — всё, что у меня есть.
Я знаю, что она говорит это как бы невзначай, просто пытаясь уйти от разговора и вернуться к еде, но я определённо уловил напряжение в её голосе.
— Пока, — повторила Клара. — В какую семью ты собираешься пойти после?
— Куда ты идёшь? — Фрея практически кричит от ужаса.
— Никуда, — быстро говорит Аврора, вытирая губы салфеткой. — Абсолютно никуда.
Клара пристально смотрит на меня, как будто я собираюсь солгать. — Аврора останется с нами навсегда, верно?
Я встречаю взгляд Авроры. — Надеюсь, что да, — серьёзно говорю я.
Аврора кивает. — Я тоже на это надеюсь.
К счастью, после этого тема закрывается, девочки начинают болтать о Minecraft, в который они любят играть, что обычно надоедает мне до слёз, но я просто благодарен, что они больше не донимают Аврору сложными вопросами.
Если одним из преимуществ пребывания на яхте является то, что вы можете выбраться из дворца и отправиться в своеобразный отпуск, то недостатком является то, что здесь действительно нет уединения.
Даже с яхтой такого размера, есть не так много кают, чтобы спать.
Йохану досталась одна на корме, а Авроре — другая. Девочкам досталась двухъярусная каюта вдоль борта, прямо над салоном, а мне — V-образная каюта в носовой части.
Мы с Авророй никак не можем пробраться в комнаты друг друга, нам придётся каждый раз проходить мимо девочек, а я точно знаю, что они плохо спят на яхте, потому что одной из них почему-то постоянно снятся кошмары о русалках.
Но это не мешает мне подняться в кокпит после того, как с десертом закончили, бутылка вина выпита, а девочки уложены спать. Я закутываюсь в свою куртку Helly Hansen с бокалом виски и сигарой и сажусь рядом со штурвалом, вглядываясь в ночь.
Небо над головой прояснилось, и звезды лежат на нём, как мерцающее бархатное покрывало. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь зажечь сигару.
— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — мягко спрашивает Аврора, поднимаясь. На ней одна из моих флисовых курток с одной из гонок, которые я проводил, и она на ней просто огромная. Выглядит как самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел.