Скарабей
Шрифт:
– С внуками приехала?
– напряженно спросил Сенсей, имея в виду машину сопровождения.
– Нет, одна старая приехала.
– Ну, ты там еще с полчасика подожди, а то вдруг внучата объявятся. А потом поезжай домой.
– Понял, - коротко ответила трубка и отключилась.
– Ну, что?
– Сенсей внимательно оглядел сразу вдруг притихших налетчиков.
– Если самоотводов нет, то вперед! Каждый занимает свое место, и действуем по расписанию, никакой самодеятельности! И запомните - никаких трупов!
Выбравшись из машины, люди рассредоточились вдоль погруженной в темноту дороги. Вдалеке послышался шум приближающегося
Сняв автомат с предохранителя, Сенсей прицелился, глубоко вдохнул, потом выдохнул воздух и плавно нажал на спусковой крючок. В ночной тишине прогремели короткие автоматные очереди. От задних покрышек бронированного автомобиля полетели клочья резины. Броневик запетлял по дороге из стороны в сторону, но выровнялся и продолжил движение. При этом скорость его резко упала. В этот момент спереди ударили еще две автоматные очереди, которые вспороли передние колеса многострадального автомобиля.
Согласно разработанного Сенсеем плана, в этот момент броневик должен был остановиться. Но так как скорость у него была все еще довольно приличная, тяжелый, словно чугунный утюг, броневик неожиданно завалился на бок, кувыркнулся и с грохотом покатился по шоссе, поднимая снопы искр.
– Твою мать!
– громко выругался Сенсей и с автоматом наперевес кинулся из кустов на дорогу вслед за скользящим по асфальту автомобилю.
Некра с чемоданчиком, внутри которого была смонтирована мощная глушилка, уже подбегал к, остановившемуся броневику. Внезапно дверца кабины, обращенная в звездное небо, с грохотом распахнулась и оттуда начал тяжело выбираться человек.
Убедившись что в руках у того нет никакого оружия, Сенсей на ходу, прокричал:
– Не стрелять!
В ту же секунду прогрохотала автоматная очередь. Это Веник, картинно держа автомат у бедра, с упоением расстреливал человека, пытавшегося выбраться из перевернутого броневика. Обмякшее тело неловко сползло из кабины на асфальт дороги.
– Идиот, прекрати стрелять!
– проорал Сенсей Венику в самое ухо.
Схватив его автомат за ствол, он задрал его вверх.
Веник, послушно перестав стрелять, недоуменно уставился на Сенсея:
– Что, опять не так?
– Какого лешего ты открыл огонь по безоружному человеку?
– заорал он на Веника, едва сдерживаясь, чтобы не выбить его кривые лошадиные зубы.
– Здрасьте, елка новый год! Ты же сам только что орал благим матом - стрелять, стрелять! Вот я и начал стрелять!
Сенсей заскрипев зубами, отошел от Веника. Держа оружие наготове, он заглянул в кабину броневика и на пару секунд включил свой фонарь. Этого хватило на то чтобы увидеть труп водителя с разбитой головой, который, как оказалось, не был, пристегнут ремнем безопасности. Таким образом, оба охранника, несмотря на все старания Сенсея были безнадежно мертвы.
Пока Сенсей боролся с угрызениями совести, двое уголовников постарше уже успели подцепить поверженный броневик к их машине. И теперь медленно, словно муравей дохлую гусеницу волокли броневик в сторону обочины. Сенсей с Некра поспешно стащили залитый кровью труп охранника в кювет и забросали его ветками. На душе у Сенсея было гадко. Погибли люди, не имеющие никакого отношения к его разборкам с этими козлами
Около получаса у них ушло на транспортировку броневика в сторону от дороги. Еще столько же на то чтобы вспороть автогеном его стальное брюхо. Когда дым рассеялся, они увидели внутри броневика два больших деревянных ящика. Доски одного из них во время падения машины сломались и теперь из его проломленного бока тускло блестели массивные куски желтого металла.
– Золото!
– зачаровано протянул Веник.
Сенсей мрачно глянул на него и сказал:
– Грузимся по скорому и убираемся отсюда! А то что-то мы слишком долго здесь задержались!
– 7 -
Россия, окрестности Ежовска,
у входа в заброшенную алебастровую шахту, 1919 год.
В каменоломню занесли уже несколько охапок сухих не очень толстых веток, предназначенных для факелов, когда поручик вдруг хлопнув себя ладонью по лбу, зачем-то бросился к стоящей неподалеку от пещеры большой кряжистой иве. Ловко взобравшись по покрытому грубой растрескавшейся корой стволу он, усевшись в самой развилке, делящегося надвое ствола запустил руку в имевшееся там дупло. Вскоре он, радостно воскликнув, уже вытаскивал наружу старую шахтерскую керосиновую лампу. Осторожно, как величайшую драгоценность, передав ее подоспевшему штабс-капитану, он вскоре выудил из дупла ржавую жестяную бутылку на два литра, заткнутую деревянной пробкой укупоренной старой газетой 'Нива'.
Побултыхав ее возле уха он удовлетворенно кивнул головой:
– Керосину хватит на то чтобы заправить лампу еще пару раз, а то и на три раза, если нам очень повезет!
– Лаврентьев, признайтесь, откуда вдруг этакое сокровище?
– спросил штабс-капитан, принимая у него бутылку, в которой глухо булькала драгоценная горючая жидкость.
– Это господин штабс-капитан грехи молодости!
– ответил поручик, спрыгивая с дерева на землю.
– Кто из нас не зачитывался в отрочестве Карлом Меем и не хотел хоть на мгновение очутиться в шкуре краснокожего?
– Так вы, стало быть, в каменоломне в индейцев играли?
– рассмеялся Воронцов.
– Не смейтесь господин Воронцов!
– строго посмотрела на него Ольга.
– В ближайшее время нам всем предстоит точно такая же забава! Только по иронии судьбы нас со всех сторон обложили не краснокожие, а такие же белые люди, как мы сами! Причем христиане, а не какие-то там язычники!
– Милая барышня, эти наши красные единоверцы и братья по крови в своей кровожадности не уступят краснокожим!
– расхохотался капитан.
– Одно меня утешает, что они, по крайне мере, хоть скальпы не умеет снимать! А то, знаете ли, мне как-то неловко будет предстать перед всевышним без волос и с какой-то нелепой кровавой ермолкой на голове!
– Воронцов, перестаньте говорить глупости и пугать барышню!
– прикрикнул на него есаул.
– Ей и без ваших страшных сказок невесело! Займитесь лучше делом! А вы, Ольга Владимировна, шли бы лучше в пещеру! Так и вам и мне спокойнее будет, не ровен час красные неслышно подкрадутся!
Их разговор был прерван громким стуком копыт и хрустом веток. Со стороны реки к пещере кто-то несся во весь опор.
– Рота, товсь!
– рявкнул есаул и, подавая другим, пример кинулся на землю выхватив маузер.