Скарфинг. Книга первая
Шрифт:
– Кто ты такая? И зачем тебя держат в клетке? – спрашивает другая актриса в полосатом халате и туфлях с загнутыми мысами.
Эта актриса играет принца Орхана, проникшего в гарем. Чтобы она хоть немного походила на самца, гример наклеил актрисе небольшую черную бородку.
– Мое имя Михрима, – отвечает девица в розовых шароварах. – И я вовсе не пленница. Если тебе дорога жизнь не пытайся открыть мою клетку. Садись и слушай.
Актриса с фальшивой бородой садится на подмостки возле клетки, скрестив ноги.
– Сейчас ты видишь меня одетой и в чадре. Это для
– Я готов, о Михрима.
Михрима снимает блузку и прижимается своей тяжелой белой грудью к золоченым прутьям решетки.
– Смотри же, это – луны, это плоды граната…
– Вся эта пьеса какой-то нелепый напыщенный вздор, – ворчит Варвара Альбрехт.
– Вовсе нет, – обижается София Павловна. – На самом деле это страшно смешно! А сколько здесь пикантных и совершенно непристойных сцен! В финале пьесы Михрима должна задушить героя шелковым шнуром. Но Орхан топит её в бассейне, наполненном ртутью, и сбегает из гарема с придворной прачкой…
– А по мне одно кривляние, – Варвара зевает и прикрывает ладонью рот. – Вот эта актриса, которая играет принца, она же совсем не похожа на самца. Все видят, что это женщина, которой просто наклеили бороду! Я не могу взять в толк, почему самцы не могут играть в театре? Им же разрешили сидеть на галерке?
София Павловна ненароком оглядывается. Зрительный зал освещает лишь льющийся со сцены свет фальшивой луны.
В партере занята от силы половина мест. Зато на галерки яблоку негде упасть. София Павловна видит, как бледными пятнами светятся в полутьме лица самцов – простолюдинов, поденщиков, дворовой челяди и рабочих с механического завода, пришедших на вечернее представление.
– А как по мне твои груди похожи на слепых щенят, нуждающихся в ласке, – говорит Орхан, сидя по-турецки на сцене и покачиваясь взад-вперед.
– Обольщение это хитрость, которую используют слабые, чтобы покорить сильных. Сильные всегда стремятся выплеснуть свою силу в нежность и стать слабыми,– продолжает Михрима, – Теперь взгляни на мои ягодицы. Они также похожи на луну. Они бледные и светящиеся, и подобно луне могут свести мужчину с ума.
Она поворачивается к Орхану спиной и, расстегнув кушак, спускает шаровары.
София Павловна хочет сказать подруге, что та ничего не понимает в театре. Она наклоняется к Варваре, и тут замечает, что сквозь хвойный запах смолки, которую жует художница, пробивается сладковатая сивушная нотка.
– От тебя разит самогоном, – шепчет София Павловна на ухо Варваре.
– Быть этого не может! – смеется художница.
– Ну, смотри, Варенька! Тебя уже пороли у позорного столба, года не прошло…
– Типун тебе на язык, – Варвара лезет в холщовую сумку и достает украдкой бутылку из толстого стекла.
В бутылке плещется мутный самогон.
– По глотку, чтобы немного взбодрится, – предлагает Варвара Альбрехт и широко улыбается щербатым ртом и вытаскивает из горлышка деревянную пробку.
Про Варвару нельзя сказать, что она красавица. У неё узкое
– Ты с ума сошла! А ну, спрячь немедленно! – сделав большие глаза, шепчет София Павловна, а сама берет из рук художницы бутылку с самогоном.
– Я помню, раньше ты ни черта не боялась. Чем-чем, а поркой тебя точно было не напугать.
– Я стала осторожнее. Глупо самой нарываться на выволочку.
– Куда вы подевали мою Софи? – вопрошает Варвара, подняв свои большие навыкате глаза к темному своду зрительского зала.
Запах сивушных масел щекочет Софии Павловне ноздри. Она жмурится и, задержав дыхание, делает хороший глоток из горлышка. На лице барышни появляется страдальческая гримаса, будто её вот-вот стошнит. Она осторожно выдыхает.
– Ух, какой крепкий! – София Павловна вытирает выступившие на глазах слезы.
– Возьми-ка, – говорит Варвара и протягивает подруге завернутую в фантик смолку.
Художница тоже отхлебывает самогона из горлышка. Потом прячет бутылку обратно в суму. Откинувшись на спинку кресла, она смотрит на сцену блестящими глазами.
А на сцене, повернувшись к Орхану спиной, Михрима вертит большой белой задницей. Орхан украдкой задирает халат и принимается лихорадочно мастурбировать. У Орхана, вернее у актрисы, которая его играет, вместо настоящего пениса – фаллос, вырезанный из слоновой кости. Фаллос крепится к паху актрисы кожаными ремешками телесного цвета.
– Я расскажу тебе об астральном невольнике, обращенной в рабство задницей женщины. И о горькой тайне её черной бездны, – говорит нараспев Михрима.
Она переступает с ноги на ногу, и её массивные ягодицы, то поднимаются, то опускаются, мерцая в фальшивом лунном свете.
София Павловна разворачивает бумажный фантик и принимается жевать вязкую смолу. Рот наполняется выкусом кедровой хвои, пчелиного воска и прополиса.
– Я её нашла, – говорит Варвара, все так же глядя на сцену.
София Павловна растерянно кивает, потом перестает жевать смолку и немного испуганно смотрит на подругу.
– Нашла?
– Да. У меня есть карта. Я тебе покажу.
– Ты пьяна.
Художница тихо смеется.
– Сестренка, я прожила в Нижнем посаде все лето. Я оделась, как простолюдин, остригла волосы… Ты посмотри на меня. У меня же нет ни сисек, ни задницы! Я написала чертову уйму картин. Я пила самогон с грязными, бородатыми самцами и ходила драться стенка на стенку. Я по неделям не мылась…