Сказание о мертвом драконе
Шрифт:
Дрожащими руками я закинула с помощью магии седло на ту часть, где шея переходила в туловище. Застегнула многочисленные крепления, ремни, кусая губы, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Понимаю, что напарник в Академии ненадолго, что многие после выпуска расходятся по своим делам, однако, клеймо и репутацию никто не отменял. Всадница на черном драконе? Что может быть хуже…
Закончив с седланием, я выскользнула из-под туловища Торвальда, пытаясь особо на него не смотреть. Как бы худо мне сейчас ни было, я не хочу, чтобы он это видел. Один его глаз светился ярким синим цветом, второй же — был словно залит кровью. Даже до дрожи пробрало. Я явно завозилась с ремнями, но куратор
Черных драконов ненавидели все. Они, по многим суевериям, были злом в чистом виде и несли лишь смерть. И, несмотря на то, что времена варварства и войн давно миновали, многие до сих пор в это верили. Семь цветных драконов вытеснили черный цвет из Императоров, опустив темных драконов в низы общества в знак наказания за содеянное. Так, потомки оплачивали грехи предков. Их называли падальщиками из-за того, что они не брезговали уже умершими существами от голода, и мертвецами, так как они вели столь ужасающий образ жизни. Их дыхание было смрадным и отравляло любых живых существ, а вместо яркого красного пламени из них вырывалось синее. По слухам, они были ужасными собственниками, хитрецами и подлецами, что занимаются в отвергнувшем их обществе контрабандой и убийствами. Теперь-то все сходится. Неудивительно, что он был в тюрьме. Удивительно, как он выбрался оттуда.
«Не боишься порицания со стороны общества?» — решила мысленно спросить я, чувствуя себя на драконе, как голая аристократка в грязном пабе с пьяными мужиками. Неловко, одним словом. Теперь, когда мой напарник черный дракон, путь к светлым созданиям мне точно закрыт. Прощай, мой грифончик…
«Я всю жизнь с этим порицанием живу. Другое дело, ты» — вдруг ответил он, мотнув головой и начав подниматься выше. Воздух был здесь холоднее, но костюм полностью меня защищал. «Думал, ты отреагируешь…бурно».
«Хотела, но передумала. Почему ты не сказал мне об этом раньше?».
«Этот мужик…Куратор. Сказал мне, чтобы я тебе до тренировки ничего не говорил».
Тут у меня даже дар речи пропал. Куратор, конечно, все наши способности, как семечки, щелкал, но зачем ему это?
«Он не пояснил тебе, зачем?».
«Нет» — довольно сухо ответил Торвальд. Видимо, он прочувствовал моё недовольство. А на что он рассчитывал? Что я обрадуюсь? Что приму, как должное? Нет, дорогой, тебя в своей жизни я не ждала вообще, и спокойно я себя веду только потому, что после выпуска мы с тобой расстанемся, а там я как-нибудь выкручусь. Сейчас мне лишь нужны основы. Да. Все верно, это мне, конечно, аукнется, но надо решать проблемы по мере их поступления.
«Че этот хмырь над нами наяривает?» — недовольно заметил Альд, расправляя крылья и начиная парить над одним местом. Я подняла голову: над нами такими же кругами вился бронзовый дракон. Да уж, вот так группа: темный маг на светлом драконе и светлый маг на темном драконе. Стоит ли говорить, что драконы разных цветов и уж тем более сословий друг друга терпеть не могут?
В теории, напарник и всадник при полете будто сливаются в одно целое, чувствуя каждое движение друг друга. Так должно быть при правильной работе. Я же чувствовала себя также, как и верхом на верблюде — села, что говорится, просто покататься. Ни синхронности, ни такта, ни слаженности — ничего в нашем полете не было. Под нами и над нами туда-сюда носились другие студенты, взгляды которых я отчетливо чувствовала на себе. Думаю, что на этом хватит. Раз, куратор все понимает и сам знает, как лучше, то думаю, он не будет против, если мы спустимся первыми и уйдем, пока нас не завалили
«Торвальд».
«Да?».
«Снижайся».
Глава 7
— Как покатались в лесах?
— Отлично. Под жопой — конь, в сердце — огонь!
— Линна, не выражайся так, мы же в общественной столовой…
— И что теперь? Им можно мне настроение портить, а мне нет? Сейчас как закричу о жирных белых личинках на весь зал!
Я поперхнулась яблочным соком и громко рассмеялась. Собственно, поэтому я и подавилась.
— Тихо-тихо, — похлопал меня по спине Эспен. Да так похлопал, что у меня чуть глаза из орбит не выползли, а студенты за соседними столами опасливо обернулись. — Цены тут такие, что смерть у тебя, конечно, получится красивой, но…
— А ты с шутками своими дурными как всегда! — всполошилась Линна, размахивая куском белого хлеба.
— Почему это с дурными!?
— Да ты скажешь, как в воду пернешь! Бессмысленно и не смешно!
— Ну, ну, — мягко заговорила Вендела, виновато смотря на недовольных студентов. — Не будем тут ссориться…
За окном, у которого мы сидели, уже начинало вечереть. Сегодняшние занятия были несложными, и, к моему счастью, мы сидели в больших аудиториях с другими факультетами, где я не видела богатую половину своей группы. После вчерашнего полета встречаться с ними не очень-то хотелось. Ребята с общежития не сказали мне ни слова и продолжали общаться, как ни в чем не бывало, за что я была им очень благодарна. Но вот для других обучающихся я совсем скоро стану неким изгоем, к которому будут попросту бояться подходить. Да что там скоро. Уже сегодня меня демонстративно обошли стороной две девушки с факультета бытовой магии.
— Эй, Фрида, так я не поняла, а сколько у Альда татуировок-то? — нимфа подставила к лицу кулачки. — У него рука драконом забита, что на лопатку заходит, эту я видела, пока он стены драл. Но он сказал, что это не единственная. Он же наверняка показывал тебе, да?
Я шумно выдохнула. Вот уж действительно выходец из тюрьмы, ведь именно там он себе все богатства и наколол.
— Да, — разочарованно протянула я, — между лопатками круг равновесия. Вот этот…Ну, из культуры эльфов. Там наполовину черный, наполовину белый, но с узорами. Поняла, да? А еще на грудине две скрещенные алебарды с щитом.
— Дракон, круг, алебарды…Наверняка на пояснице над жопой бабочка есть! — заключил Эспен, обращаясь ко мне. — Ты посмотри, как возможность будет…
— Не хочу я туда смотреть…Зачем вообще ему так много татуировок.
— А чем им еще в тюрьме заниматься? — пожала плечами Линна. — У меня Центрион тоже в тюрьме был, ты знала? Правда, год всего. Откупился.
— Все напарники либо обряд такой зэковский проходят? — я прыснула со смеху.
— Кто их знает! Они — не грифоны. Особы не благородные и не королевские, живут, что называется, полной жизнью.
Эспен толкнул меня в руку и хитро улыбнулся, сверкая клыками.
— Весь покрыт татухами, абсолютно весь,
Торвальд одноглазый в академке есть.
Торвальд одноглазый в академке есть,
Весь покрыт татухами, абсолютно весь!
Весело пропел он, а у меня даже скулы свело от широкой улыбки, которую я тянула на лице, чтобы громко не смеяться.
— Тут живут ужасные люди богачи,
Красивые снаружи, но говнюки внутри!
Что они не делают, все идут дела,
Видимо в субботу, их матерь родила! — завершила это произведение Линна, и мы все так рассмеялись, что на нас начали шикать. Ну, не в библиотеке же сидим, честное слово!