Сказание о ночном цветке
Шрифт:
— Я выполнил свою часть уговора — она заперта в храме. Теперь ты оставишь меня и мою семью покое? — Он посмотрел в темноту, отчетливо видя там выжидающего человека со скрещенными на груди руками. Тень довольно улыбнулась, ответив:
— Конечно.
Глава 18. История одинокого дома
Каждый из нас хоть раз в своей жизни что-то терял. Кто-то спустя долгое время терял терпение. Кто-то терял веру в чувства и любовь. Кто-то терял надежду на то, что однажды его жизнь наладиться. Кто-то терял лучшего друга, брата, самого себя… Но потери — это то, что никогда не бывает случайным. Это просто
Телега проворно обходила всевозможные кочки и огромные лужи, которые скопились на дороге после недавнего дождя. Май лежал на стопке с сеном, крепко держа в руках сумку с картами, записями в дневниках, парой кристаллов памяти и провиантом, которым его щедро наградили временные путники — коренастая женщина в возрасте Акулина Петровна и её муж Ильяс Федорович, или как он попросил называть его — дед Илья. Две крупные лошади иногда останавливались около какой-нибудь полянки с сочной травой, чтобы пополнить запас своих сил. Май был очень благодарен этой парочке за теплый прием и за то, что смогут его подбросить по дороге.
— Сынок, а ты всерьез-то, что хочешь в этот заброшенный дом? — обратилась к нему Акулина Петровна, — я слыхала, что там давно уж никто не живет, кого ж ты там искать собрался, а?
— И то верно, Куля. — подтвердил дед Илья, — может ты с нами махнёшь в Ривант-то? Там, говорят, какое-то торжество намечается, каких уж сотни лет не было! Эх, и напьюсь я там мёдовьяна, Куля, на всю оставшуюся жизнь напьюсь! Ну, пошла Ягодка, чего встала! — весело прокричал дед, ударив остановившуюся лошадь поводьями.
— Я тебе так напьюсь, дед ты старый, что вся твоя жизнь закончиться там же на месте! — хлопнула его по затылку жена, при это смеясь. Было видно, что она и сама не прочь медовьяна испить. Май наблюдал за этой сценой, скрывая улыбку. Сейчас юноше не до торжеств и веселья.
Он молча наблюдал за местными пейзажами брошенной деревни Распутье, котороя когда-то давно входила ещё существовавшую в обширную столицу — Офельвению. Поскольку сейчас они находились в летней части Цереры, то яркое солнце уже припекало бледную кожу Мая. Хвойные леса, в которых лиственницы давно потеряли свои желтоватые иголки и теперь на них росли новые, очень сильно напоминали рыжеволосому его «родные» леса. Места, где он с девушкой проводил большую часть всего своего времени. Его снова одолела печаль, скрывать которую не имело смысла. Акулина и Ильяс прекрасно знали, что сердце юноши скребет горе. Он покрепче прижал к себе дорожную сумку, спросив:
— А там точно никто не живет? Может, этот человек просто редко выходит из дома. И что вообще говорят об этом месте?
— Об этом доме много слухов ходит, как хороших, так и плохих. — начал неохотно говорить дед Илья, — понимаешь, иногда люди не хотят о чем-то говорить вслух, будто бы это тут же перекинется на них. Да и кто захочет, чтобы с ним случилось то, что произошло в этом доме… Правда, Борья, наш сосед, говорил, что там когда-то давно жил какой-то мужчина с девчонкой. Он не сильно был общителен с местными жителями, так, на рынок сходить, купить обновки, еды да и только. Он всегда проводил время с доченькой, правда… Ой, прекрати ты, глупая женщина! — Ильяс громко закашлялся, после того, как Акулина его ткнула в бок.
— Нечего ещё большую тоску нагонять на человека. Тем более, он сейчас уже сам и узнает все подробности. — Она кивнула в сторону деревьев, — милок, тебе нужно идти прямо до тех пор, пока не выйдешь на опушку, там и будет стоять этот твой
Май ясно понял намек Акулины Петровны и спрыгнул с повозки. И ведь Ильяс правду сказал: «Люди бояться говорить об этом словно это перекинется и на них». Сжав волю в кулак и подтянув на плечах сумку, рыжеволосый юноша стал идти сквозь густой лес из хвойных деревьев. И чем дальше он проходил, тем больше замечал деталей, которые говорили о присутствии здесь девушки, хоть и далеком: на деревьях были вырезаны цели для стрельбы из лука. Он замечал знакомые для него узоры на коре деревьев: какие-то непонятные никому, кроме неё, завитки, кружочки и треугольники. Май коснулся этих узоров, которые царапали не только его руки, но и сердце от тоски. Медлить было нельзя: нужно найти Пирита как можно скорее.
Май шел около получаса, прежде, чем заметил вдалеке конец лесной чащи. Шаг его ускорился, когда он стал видеть очертания деревянного дома, о котором говорила Акулина, и который он видел в кристалле памяти. И вот, выйдя на опушку, сердце юноши стало биться очень быстро. Небольшой, деревянный домик стоял посередине опушки. Было действительно очень сильно похоже на то, что дом пустует тут ни один год. Неужели все надежды юноши на Пирита окажутся бессмысленным желанием сбежать от ответсвенности?
— Надеюсь, внутри он будет выглядеть менее пусто, чем снаружи. Надеюсь… — тихо произнес Май, и стал быстрыми шагами приближаться к домику, где когда-то жила его подруга. Он настолько боялся того, что встретит внутри пустой дом, и желал как можно скорее с этим покончить, поэтому незаметно для себя перешел на бег.
Деревянная дверь возвысилась над ним, словно он был маленьким мальчиком, пришедшим в дом злой ведьмы-людоедки. Сердце безумно колотилось и было готово выпрыгнуть из груди. Май закрыл глаза, сделал глубокий вдох и решил толкнуть дверь, которая оказалась открытой. Он открыл глаза и увидел Амалию. Вся небольшая комната с проломанным столом в середине была в Её портерах. Куда не взгляни — везде она. Та же легкая и добрая улыбка, те же тёмные волосы и серые глаза. Смотря на эту комнату, Май почувствовал, как больно было Пириту и как страдал он не только душевно, но и психически. Одержимость царила в этом доме ярким зловонием, как и запах пыли. Рыжеволосый не сразу смог оторвать взгляда от того количества рисунков девушки, прежде чем заметил тёмный силуэт, который стал выходить медленно из соседней комнаты.
— Я ждал тебя, — произнес глухо Пирит, который выглядел точно таким же, каким он был в памяти Обсидиана. Только в нём что-то было не так, что именно, юноша понял не сразу. — я знал, что ты придешь сюда, Амалия.
— Амалия? — Рыжеволосый слышал в свою сторону рванные имена, но такого ещё с ним не бывало. Улицы подул ветер, и пыль с листьями поднялись столбом, насквозь пролетев через Пирита. Май подошел ближе, к застывшей темной фигуре, и аккуратно провел рукой, которая прошла насквозь бывшего егеря.
«Это голограмма…» Огненный парень почувствовал, как все его надежды рухнули в один миг.
Огненный цветок почувствовал, как в одно мгновение двигать ногами стало так тяжело, словно к ним были прикреплены несколько огромных валунов. Он столько времени потратил на то, чтобы найти Пирита и в итоге что? Ничего, как и всегда. Май собирался уйти из пустующего столетиями дома, подальше от этой застывшей на месте голограммы… Но куда? В какой части огромной Цереры могла находится его подруга теперь? И что он будет делать потом, когда найдет? Жива вообще она сейчас или нет? Рыжеволосый, задаваясь этими вопросами, стал выходить из дома, как внезапно он услышал голос: