Сказание о пустыне
Шрифт:
— Если хотите помощи, уберите оружие. Мне нужно взять лекарства, переодеться и оставить указания служанке, а потом я смогу поехать с вами.
Несколько мгновений мужчины молчат, и в воздухе чувствуется их удивление. А тот, кто стоит позади, рывком разворачивает меня к себе и заглядывает в самые глаза.
— Ты и есть жена аттабея?!
— Не только служанки гуляют по ночам в саду. Если дадите слово не трогать никого в доме, я поеду с вами добровольно, иначе сейчас же закричу, и вас схватят.
— Я ведь могу и убить, — упрямо пытается возражать мужчина.
— И потерять единственный
Голос разума заглушает злость. Гость шумно выдыхает и отпускает меня. А затем убирает нож.
— Мы будем ждать тебя здесь…
— Нет, — качаю головой и потираю плечо, ноющее от грубого захвата. — Я соберусь в дорогу и сама покину дом на рассвете. Никто не заметит. Вы будете ждать меня на улице.
Он хочет возразить, но затем снова выдыхает и отвечает:
— Хорошо, женщина. Но если ты не придешь… все кары пустыни падут на твою голову. И твою семью.
— Приду.
Еще несколько мгновений мужчины стоят без движения, а затем исчезают. Будто их и не было. Будто мне приснился еще один сон. Но боль в плече говорит об обратном…
…Надира просыпается быстро. Вскакивает и оглядывается вокруг, пытаясь понять, что происходит. В свете масляной лампы быстро различает мой наряд и удивляется.
— Госпожа!
— Тише! — я невольно повторяю жест одного из детей пустыни, прикрывая ей рот рукой. Не хватало еще перебудить весь дом. — Мне нужно уйти…
Быстро пересказываю ей произошедшее и наблюдаю, как глаза служанки медленно округляются.
— Да вы не в себе! — шипит она, убирая мою ладонь. — Аттабей сначала убьет меня, а потом вырежет все племя детей пустыни, когда вернется!
— Не вырежет, кади — его друг.
— Что-то я сомневаюсь, что их дружба заходит столь далеко…
— Надира!
Она вздыхает и качает головой с молчаливым укором.
— Расскажи все матери и Али, а пока отнеси это страже, — протягиваю ей кувшин с водой. — Скажи, что госпожа благодарит их за службу.
— Что там? — служанка заглядывает в сосуд и подозрительно принюхивается.
— Они всего лишь немного заснут. И в саду лежит один из воинов, его оглушили. Я уже проверила, отделается шишкой на затылке. Для него мазь, — ставлю рядом с кувшином глиняный горшочек.
— Вам обязательно уходить? — обреченно спрашивает Надира, смиряясь.
— Пустыня зовет меня…
— Как в прошлый раз?
Она никогда не упускает возможности уколоть кого-то, возможно, именно поэтому так и не вышла замуж до сих пор. Качаю головой, не собираясь отвечать. Кто знает, как распоряжается Небо нашей судьбой. Может статься, что мое обещание, данное у постели раненного мужа, отразилось именно так. Вылечила одного — спаси другого.
— Ехать неизвестно куда, неизвестно с кем… Неужели, вы ни капли не боитесь? — продолжает тихо возмущаться служанка, одеваясь. Небо за окном уже светлеет, скоро рассвет, нужно поторопиться.
— Конечно, боюсь, — открываю
Пузырек ложится на ковер. Противоядие к самому сильному и быстродействующему яду из тех, что у меня есть. Если что-то пойдет не так, как ожидается, я не стану терпеть и мучиться. Или позорить своего мужа…
…Женщина. Она покинула дом на рассвете, как и обещала. И Захир поднял ее в седло. Усадил перед собой. Сундук с лекарствами забрал Саид. А остальные окружили их плотным кольцом. И отряд помчался по непривычным улицам города, еще пустым, освещенным первыми утренними лучами солнца.
Молчал сын кади. Отгонял прочь сомнения, что терзали его с прошлого вечера. Как не вовремя умер лекарь! Все было бы много проще, согласись он поехать с ними. Захир понимал, чем грозит похищение жены аттабея. Но жизнь отца ценил много выше своей. И надеялся. Отчаянно надеялся, что она сможет помочь кади. Что он снова станет во главе народа пустыни и поведет его по барханам.
Странно, что никто из соратников не стал его отговаривать. Даже Саид… Самый старший и мудрый из них. Давно выполнявший волю кади и не раз встречавшийся с его названным другом. Он не возражал. А после ночной встречи лишь улыбался, поглаживая короткую бороду. В глазах его пряталось неясное лукавство, и Захиру не хватало смелости спросить, о чем думает старший друг. Да и есть ли разница, если все уже свершилось и теперь перед ними лишь вечная пустыня?..
…Желтый песок простирается до самого горизонта. Небо накрывает его синим куполом. Солнце давит на плечи и голову даже сквозь одежду. И вода — единственное спасение от жары. Самая большая драгоценность в пустыне.
Я никогда не думала, что окажусь столь далеко от города. Посреди бескрайней и величественной пустыни. В полной ее власти. В зависимости от ее благосклонности. И единственным ориентиром станет лишь дар следопыта, что унаследовал сын кади.
Дети пустыни говорят между собой на своем наречии. А ко мне обращаются лишь на языке городов. Я делаю вид, что не слышу их разговоров и не понимаю. Но слушаю очень внимательно. Когда люди думают, что их не понимают, они говорят свободно. И услышанное лишь успокаивает меня. Убеждает, что я не зря нарушила запрет супруга и доверилась незваным гостям.
Их беседы полны мелочей, из которых складывается жизнь отряда. Еда. Вода. Уход за животными. Порой они сопровождаются шутками, от которых жар невольно приливает к щекам. И я не знаю, куда деть глаза. Никаб скрывает большую часть смущения. Да и ко мне мужчины относятся довольно уважительно. И даже в разговорах между собой не опускаются до грубости.
Им любопытно. Кто я, и как стала женой аттабея. Они пересказывают друг другу услышанные сплетни, и порой мне хочется смеяться от нелепости слухов, что блуждают по городу. Если верить им, то я либо утерянная невеста, обещанная Кариму еще в детстве, либо песчаная ведьма, приворожившая его с первого взгляда. И народу пустыни больше нравится второе предположение.