Сказание о Спартаке, или История необычной войны
Шрифт:
Крепко сжимая рукоятку сики, тяжело дыша, грозным взглядом встречал фракиец обступавших его самнитов. Но как ни был он силён и отважен, гибель последнего товарища предвещала ему конец. Трибуны ревели в возбуждении от действа…
Глава II. Меч свободы
FORTES FORTUNA ADIUVAT.
Судьба помогает смелым.
Вергилий
679 год римской эры. Конец зимы.
…И тогда фракиец рванул напролом. Убил двоих. Разорвал смертельный круг и ну, бежать! Самниты – за ним.
Толпа, подобно пчелиному
– Дра-а-апать?! Не выйдет!
– Убейте варвара!
– Не жалейте его!
– Воткните ему меч в горло!
«Чтобы разъединить противников, он обращается в бегство, рассчитав, что преследователи бежать будут так, как позволит каждому рана. Уже отбежал он на какое-то расстоянье от места боя, как, оглянувшись, увидел, что догоняющие разделены немалыми промежутками и один совсем близко. Против этого и обращается он в яростном натиске…» (Тит Ливий)
Не пробежав и сорока шагов, Спартак резко развернулся и вонзил кривой меч в грудь ближайшего преследователя. Несчастный охнул и повалился ничком, зарывшись лицом в песок. Публика замерла в недоумении, а фракиец налетел на следующего самнита. Отражая щитом встречные удары, он и его уложил на месте. С трибун послышались редкие одобрительные возгласы. Рядом оказался ещё один израненный самнит. Спартак не стал убивать истекающего кровью соперника – неожиданным ударом щита по голове свалил его с ног. Гладиатор упал, потеряв сознание.
– У-у-у-а-ах-х-х! – ахнули от удовольствия зрители, вскакивая со скамей.
Последний, с окровавленным бедром и перекошенным от нестерпимой боли лицом гладиатор-самнит, кое-как доковылял до фракийца. Сильнейший удар – самнитский щит разлетелся на куски. Ещё удар – и меч вылетел из слабеющих рук. Спартак всем телом обхватил обезоруженного противника и, увлекая его на землю, резко выдохнул ему в ухо:
– Я спасу тебя, Тамирас.
Фракиец поднялся, опираясь на меч, поставил ногу на грудь побеждённого, и, обводя взглядом трибуны, замер в ожидании вердикта 27 римской публики. Ещё пару минут назад он, под смех и улюлюкание, спасался бегством от объятий смерти, а сейчас его, единственно уцелевшего в кровавой схватке победителя, амфитеатр приветствовал оглушительными рукоплесканиями.
27
Вердикт – приговор.
Зрители восхищались храбростью и ловкостью Спартака, дивились его статной фигуре и недюжинной силе:
– Вот это – герой!..
– Фракиец рождён для подвигов!..
– Сегодня он прославился на весь Рим!..
Тамирас приподнялся на локте правой руки, а левую протянул в сторону зрительских лож: он просил римских граждан даровать ему жизнь. Но опьяневшая от крови толпа жаждала смерти.
– Ему конец! – вопили с трибун. – Добей! Добей!
Спартак растерянно посмотрел на Тамираса, своего друга и соплеменника, переодетого в самнитские одежды. Несколько лет назад они вместе сражались против римлян. В бою Спартака ранило, он упал, а Тамирас прикрывал его щитом, пока сам не был сбит с ног толпой нападавших легионеров – пленили обоих. Друзья вместе пытались бежать из плена, но побег не удался: беглецов поймали, привезли в Рим и продали в гладиаторы.
– Добей меня… – простонал Тамирас, теряя последние силы, – или они… убьют тебя… за непокорность…
Спартак в нерешительности стоял над умирающим другом, остриём меча касаясь его груди.
– …Это не люди, а лютые звери… – шептал слабеющий Тамирас. – Они жаждут человеческой крови… хуже бешеных гиен…
– Добей!!! – неистово требовало разбушевавшееся скопище людей.
–…Здесь рабство и смерть, а там… – Тамирас попытался улыбнуться,
Произнеся эти слова, он вдруг схватился за меч Спартака обеими руками и вонзил клинок себе в сердце.
– Habet! – восторженным воем встретили зрители фатальный удар.
Щемящая боль парализовала фракийца. Голова закружилась. Трибуны поплыли перед глазами. Он рухнул на колени. Пальцы судорожно вцепились в рукоятку меча. Рассечённый подбородок коснулся груди. Из глаз брызнули слезы, и обмякшее тело затряслось от рыданий.
Охваченный горем, в отчаянии от собственного бессилия перед злой волей римской толпы, он оплакивал гибель друга. А обезумевшим от кровавого представления зрителям казалось, что коленопреклонённый фракиец вымаливает у них награду.
– Rudis! Рудис 28 фракийцу! – взревели на трибунах одни.
– Pilleus! «Пилэус»! Колпак! – завопили другие.
– Колпак фракийцу!!
– Свободу храброму Спартаку! – что есть мочи кричали самые ярые его почитатели.
– Свободу! Свободу! – ревели трибуны.
Тысячи людей вскакивали со своих мест и, повернувшись в сторону консульских лож, потрясая руками, единым хором скандировали:
– Сво-бо-ду!
– Сво-бо-ду!
Консулы, выдержав паузу, надменно кивнули в знак согласия:
28
Рудис (rudis – деревянный тренировочный меч) – меч свободы, которым награждался гладиатор за необычайную храбрость, проявленную на арене. Гладиатор-рудиарий освобождался только от выступлений на арене. При получении полного освобождения гладиатору предназначался красный войлочный колпак – пилэус (рilleus – колпак).
– Он её достоин.
Глава III. Побег
Этот Спартак уговорил около семидесяти человек из числа своих товарищей-гладиаторов пойти даже на крайний риск ради свободы, указывая им, что это лучше, чем рисковать своей жизнью на арене для потехи зрителей.
Аппиан
679 год римской эры. Лето.
В Азии Митридат, заручившись договором с Серторием, объявляет Риму войну. В Риме проконсулы Лукулл и Котта формируют две армии для похода в Азию. В Испании Серторий одерживает победу над Помпеем при Калагуррисе.
Спартак сменил меч гладиатора на колпак вольноотпущенника и мог вернуться на родину. Но в Капуе, в казармах ланисты 29 Лентула Батиата, томились его друзья: галл Крикс и германец Эномай. Рано или поздно им предстояло убить друг друга на потеху римской публики. А они хотели иного: Крикс – отвоевать родные земли, захваченные Римом; Эномай – исполнить завет предков, разрушить злосчастный Рим, или погибнуть с мечом в руках в жаркой битве с заклятым врагом.
29
Гладиаторов содержали в специальных школах-тюрьмах, хозяевами которых были ланисты (lanius – мясник) – «торговцы живым мясом», как с брезгливостью называли их римляне. Профессия ланисты считалась очень выгодной, но подлой, сам ланиста – человеком запятнанным и презренным, а занятие его – постыдным. Основную прибыль ланиста получал не от преступников, а от того, что покупал на невольничьих рынках самых сильных рабов, обучал их в своей школе владению оружием, а затем продавал или «сдавал напрокат» устроителям гладиаторских боёв.