Сказания о недосказанном. Том III
Шрифт:
Была ещё заветная мечта, побывать на родине отца. И слова звучали как сказка, как песня. Сибирь! Чита, Шилка и Аргунь, деревня Шивки, Борщёвка, – селение, деревушка, где родился и жил мой отец, родные отца и мои братья. Эта великая, мечта всегда, была загадочной – встретиться и увидеть, все эти годы – казалась, несбыточной. Цель, которую я так и не смог бы осуществить раньше, да и потом, – никогда.
Далековато. Дорого.
Командировка. Родная страна помогла.
А колёса стучали.
Отстучали.
Потом допотопный, теплоход. И. Тюмень – Тобольск, по бескрайним разлившимся половодьем великих Российских
Воот они, чудеса…мамонтов.
*
… Теперь.
… На диком бреге Иртыша…
Нет, не видно, что – то Ермака, объятого думой…
– Крутой обрыв.
И…
Стена высотой с небоскрёб, почти как наш, тогда – М.Г.У.
– А
В слое глины…
Над моей головой…
Встретился, взглядом…
– С, С…
С чудом этих мест…
Живой, настоящий, бивень. Бивень, Мамонта!
Сказочных размеров
Красовался, сиял, таам, здесь, высоко, почти под облаками.
*
Побежал, с этюдником и большим зонтом, для живописи… полетел на крыльях. Ходил, искал верёвки и альпинистов…
Нашёл.
Привёл.
… Пришли. Увидели…
Посмотрели.
Поработали и, унесли.
Увы…
Не мы.
Чуть опоздали.
Бивня уже не было…
*
Вот.
А, сейчас.
Сижу в тайге в отряде геологов, моего брата Дмитрия и чешу затылок. Нет, не от жалости и жадности, потери бивня, жаба меня не давила и не терзала. Им, великим мастерам такого высокого полёта он, бивень мамонта, очень нужен.
А меня.
И…
Налетели чёрные вороны. Почти. Живого. Атаковали и терзали лесные, дикие пчёлы или шершни, мне уже было всё равно, кто меня так и не, не додегустировал… До костей.
В красивой, далёкой Африке, дикари жрут своих собратьев, но они целиком, а не так, как хохлы. Не съем, так много, так хоть попиднадкусую. Вот и они, эти жужжащие, с крылышками, попробовали, понадгрызали со всех сторон, моё, совсем не Аполлоновское тело и выплюнули…
Боль жуткая, жгучая, с зудом, донимали уже, третий день. Геологи поддержали мой дух, хвалили. Ты, говорят, молодец. Терпеливый. Наши, геологи, от семи укусов этих людоедов с крылышками попадали в дурку… Правда, у нас тогда был вертолет и его туда. В город, в скорую. Спасли.
А ты молодец. Терпел. Сибиряка корни. Вот. Дмитрий твой брат, тоже геолог, и терпеливый. Крепкая порода сибиряков.
А за окном, дождь. А за окном, то дождь, то снег, и спать пора, но никак не уснуть. Тогда я не смог спеть эту песенку. Но было так. И ливень и пурга водяная, вот уже несколько дней и ночей. Тракт размыло, продукты кончились. Грибы с червячками, белыми, когда тушили и варили, а это не все жевали и желали есть, если даже закрывали глаза, ночью, чтоб не видеть эту африканскую деликатесину…
… В нашем отряде геологов, была лицензия, разрешение, на отстрел медведя. Одного. И вот все решили, а все, это мой брат и я. Брат был руководитель Пешковской экспедиции. Я, правда, просто капушильщиком, со студентом практикантом, будущим геологом, Лёня звали его. А остальные геологи – курящие. Их в такое серьёзное, ювелирное мероприятие,
Ох.
Вечер.
Пора бы.
… Ой.
Солнышко скоро спрячется, мы пошли на тропу, где обычно медведь ходит по своим каким-то серьёзным делам. Два наших семизарядных карабина, так они называли оружие, которое было положено по технике безопасности. Такую тяжелую игрушку таскали на своих, далеко не богатырских плечах, носили, ежедневно, на маршруте, весь световой рабочий день. Работали днём, искали серебро и золото, но я и не знал, не ведал, как это оружие применять, когда появляются перед твоим носом званые гости или дичь.
… В народе говорят, что в жизни всё бывает, и на а, бывает, и на б бывает.… Но у нас, в отряде ещё вот такое, не поверил бы, но было. Бывааает…
*
… Молодой парень, был в отряде. Так он, медведя, огромного как мамонт, встретил, однажды. Потом ещё попозже, чесал, щекотал ему ахиллесовы пятки, другой медведь. Вот везунчик.
Остался, таки с нами, живой. И крыша не поехала…не задрал его Мишка, и от страху не улетел в Райские края.
Один был на маршруте, хотя ходить в одиночку категорически запрещено было, по технике безопасности, а ему, видите ли, захотелось малинки, говорят зубы, цингу, хорошо лечит. Ой, нет, укрепляет. Цингу, как рукой снимет. Зубы потом вырастают большие и крепкие, как у бобра, клыки, даже загнутые, как у дикого вепря, вырастут… Бываает.
Сам Миша, был неизвестной породы – национальности. Мама русская, а папа, он, как и она, тоже не докопались до истины, то ли чукча, то ли беглый каторжанин, непонятной национальности. Они-то виделись в тайге маловато – всего одну ноченьку. Мама так и не разглядела его хорошо, темно было. Ночь всё-таки. Пожалела мужика неизвестных краёв, и заблудившегося во времени, принесенного попутным ветром в эти таёжные дебри. И вот плод этой встречи-импровизации…родился ровно через год. Видимо запоздавший, перезревший был плод этот Миша-самородок, для его мамы. Она уже и не надеялась хотя бы, когда-нибудь, кого ни будь, иметь, как все люди, мужа и сына… хотя бы какого. Разговаривал невнятно, да и речь была какая – то перезревшая.
И, и лицом не вышел.
Это, конечно, не совсем брак, но… Мужественный, загорелый, мужчина, парень, где только можно таак загорать?… Азиатское плосковатое и, огромный нос, как у обезьяны с острова Комодо, он сам так говорил. Какой-то злой юморист-студент, биофак, так пошутил. Так вот это чудо, было в отряде и выполняло туже работу, за такие же рублики, как и мы, студент геологического института и студент, почти созревший художник, живописец и косторез. Работали на равных, рыли в вечной мерзлоте ямки – капуши, промывали грунт, выковыривали оттуда самородки серебра да золота, по крайней мере, надеялись, тем более в документах написано, серебро и золото. Жила. Но эту самую жилочку, да ещё вперемежку с землёй, нужно было найти, докопаться до неё в этой вечной мерзлоте – комариного царства и их сородичей. Родня такая: оводы, гнус, осы, шершни и ещё много видов и подвидов,– их родных и близких, готовых грызть, кусать, жалить.
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
