Сказания о волках

Прохорчук Анна

За столом стеснялся есть, но после сурового взгляда вожака. Перестал смущаться, накидываясь на еду. Женщины тихо улыбались, ничуть не удивляясь его аппетиту. После сытного обеда да тепла дома, а не голодом на снегу в лесу, мальчишка разомлел.

– Я - Мезеня - вожак стаи. Расскажешь, кто ты и откуда?
– спросил вожак.

– Я - Тур. Мы с родителями перебирались из Огневки в стаю Святого бора. По дороге на нас напали лихие люди. Отец не успел оборотиться, их с мамкой первыми убили, а сестру старшую сначала...
– он снова пережил трагедию своей семьи: убийство родителей, видел, как на его глазах сильничали

тринадцатилетнюю сестру, вспомнил ее крики, слезы капали на порты, он старался утирать их тылом ладони.
– А потом по горлу ножом...
– словно с последним словом улетела из его исхудалого тела большая душа.

Тяжелая тишина повисла тучей в доме. Казалось, даже за окном все смолкло, снег перестал идти, ветер не гудел в трубе, все поминало его семью в ужасе от сотворенного злодейства. Мезеня понимал, что такое могут сделать не только люди, но и волки, тут же всплыл образ Замяты, который не гнушался молоденькими волчицами. Сколько в его стае бегает бастардов? Да и сынок его из той же породы. Но убить семью белых волков... кровь их считалась священной, кто прольет ее, навлечет на себя немало бед. Охотились за белыми, чтобы взять их кровь для различных ритуалов. Просто ли убили или так же забрали их кровь. Хорошо, что волчонок сумел избежать участи.

– Давно это было?

– Пять дней прошло. Три дня скитался по лесу.

За три дня молодой волк может потерять почти половину своего веса, потому как охотиться не сумеет. Сгибнет от голоду, что едва не произошло с Туром. Да еще Замята сколько гонял его по тайге. Одно радовало, что мальчишка добрался до стаи и здесь постараются вырастить из него достойного волка. Надо только узнать к чему у него лежит душа.

– Грамоте обучен?
– Тур согласно кивнул на вопрос вожака.
– Отец-то чем занимался?

– Кузнецом был.

– Тебя учил?

– Учил. Я у него в подмастерьях уже третий год... был.

– Что ж, пока отъедайся седмицу, отдыхай, а потом... есть у нас кузня, только кузнец помер два года назад...

– Так я могу там трудиться?
– вскинул голову Тур мгновенно превращаясь из тщедушного мальчика в мужчину с горящими серыми глазами, проникаясь важностью возложенного на него доверия.
– За три года меня батька многому научил. Я сильный!

– Седьмицу живи здесь, а потом покажу тебе кузню. Будешь что делать по мелочи - и то хорошо.

– Я коней ковать умею!

– Вот и посмотрим, а теперь, вона пустая лавка, кину тюфяк на нее и спать иди.

За три дня крохи не было во рту, а теперь потяжелевший желудок приятно согревал маленького Тура. Зейда постелила на тюфяке постель, мальчишка тут же забрался в нее, закопался в теплое одеяло и почти мгновенно уснул. То мать, то жена Мезени подходили и с тоской глядели на рассыпавшиеся длинные льняные волосы по подушке. Синева залегла под серыми глазами.

– Не рано ли его к делу приучать?
– спросила жена вожака.
– Осмотрелся бы немного.

– За седмицу осмотрится, - Мезеня сжал ее плечики своими ладонями.
– А там видно будет. Надо теплое ему справить, - на что Зейда с улыбкой кивнула.

Она молилась всем богам, которых знала, за своего мужа, не понимая, за какие заслуги ей достался такой мужчина? Счастьем теплели его черные глаза, когда он гладил ее округлившийся живот, когда обнимал, прижимая к себе.

Только бы никогда это не закончилось. А теперь в доме появился еще один ребенок - мальчик - единственный белый волк, оставшийся в Бору. Она думала, что он не помешает им в доме, хоть дом и небольшой. Днями Мезеня пропадал теперь в тайге, выискивая лес для постройки своего дома. Каким он будет, жене не говорил, однажды ответил только, что ей понравится, на том Зейда и успокоилась. Мужчина знает, как сделать любимую женщину счастливой.

Промчалась с ветрами и метелями сибирская зима, весна радовала своими теплыми денечками, в полях и на огородах началась посевная страда. Сибирское лето короткое, а в горах еще короче, с ранними туманами да росистыми рассветами. Большой живот Зейды никак не вязался со щуплым телом. Мара наказывала ей под сарафаном подвязывать его, переживая, как невестка, которую она считала своей дочерью, будет рожать - плод был слишком крупным для девушки.

Тур все так же жил в доме вожака. Поправился, подрос и казался высоким для своих двенадцати годов. Кузню, что отдал Мезеня в его подчинение, он привел в порядок с особой тщательностью. Первые дни вожак заходил к нему, проверяя что умеет маленький кузнец, убедившись в некоторых его навыках, успокоился, давая несложные задания. За зиму Тур поднаторел в своем ремесле, даже старейшины стаи относились к нему с уважением. Зейда и Мара искренне полюбили мальчика, а возле них он сам отогрелся душой.

С первыми лучами летнего солнца в доме Мезени раздался надрывный детский крик - приняла Мара внука-богатыря на руки, передавая верной помощнице Купаве. Как она и подозревала, мальчик родился крупный, роды оказались на редкость тяжелыми, а Зейда лежала без сознания. Приведя роженицу в порядок, лекарки вынесли новорожденного к отцу.

– Береги его пуще глаза, сын, - серьезно напутствовала Мара, - больше твоя жена не сможет зачать младенца - ребенок оказался слишком крупным.

Бережно держал отец на руках единственного сына, из-за которого так люто распорядилась судьба. Все равно он будет любить свою Заюшку, за сына, за всю радость, которую дарит она ему и будет дарить дальше.

Зейда пришла в себя только через день; уставшая и бледная, она попросила принести ей сына. Мара выполнила просьбу молодой матери. Малыш мирно спал, закутанный в пеленки. Смуглое личико с раскосыми глазами и черными длинными ресницами воплотило в себе и отца, и мать. Немного побыв с сыном, отдала его обратно свекрови, за что та не осуждала - больная после родов молодая женщина еще не один день проведет в постели.

– Чем вы его кормили?
– едва слышно спросила Зейда.

– Берем у Зори козье молоко. Она за тебя переживает, - вздохнула свекровь.

– Спасибо вам, матушка.

– Как назовете-то?

– Не думала еще. Надо с Мезеней советоваться.

– Тебя мы с Купавой спасли, только детей ты...

Мара не договорила, покачав головой, но Зейда все поняла, она в боли прикрыла веки, две светлые дорожки проложили пути к вискам. За что ее теперь любить мужу? Как она ему в глаза смотреть станет бесплодная? С этими нерадостными мыслями она уснула. На дольше ее сил не хватило, а Мара унесла ребенка к себе. Понимала она невестку, но ничего не могли поделать, они с Купавой и так сделали все, что смогли - спасли ее для ребенка.