Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля
Шрифт:
Преемники Магомета, которые назывались калифами, соединяли в своем лице верховную власть, как духовную, так и военную; при первых калифах объединение племен, покоряемых арабами и принимавших магометанство, шло очень быстро, и скоро арабские войска завоевывают бывшее Персидское царство, где устраивают в древнем Вавилоне новую великолепную столицу – Багдад; затем они распространяют свои владения, всюду проповедуя магометанство, и гораздо дальше. Идя на запад, арабы покоряют Египет, весь северный берег Африки, наконец, переправляются в Европу и завладевают на несколько столетий Испанией. На востоке они овладели всем Закавказским краем и берегом Каспийского моря.
Здесь, на Кавказе, они столкнулись с хазарами и потеснили их, почему хазары, как уже было
Арабы, помимо того что были храбрыми воинами, были также и отличными купцами. Они быстро завязали торговые связи с хазарами и жили всегда в большом количестве в их столице Итиль, а затем, с торговыми же целями, поднимались высоко по Волге и доходили в половине IX столетия до далекой Камской Болгарии, где жило племя камских болгар турко-финского происхождения, совершенно отличное от дунайских болгар. Арабы распространили магометанство среди камских болгар и, приезжая к ним за пушными товарами, имели частые встречи и с русскими купцами. До сих пор при раскопках в различных местностях Русской земли попадаются довольно часто арабские деньги – диргемы; кроме того, до нашего времени сохранилось в русском языке много, по-видимому, чисто арабских слов: град, дьяк, сын, тур, поток и другие.
Из описаний некоторых арабских писателей о торговых их встречах с русскими мы можем иметь сведения, как жили наши предки в те горестные времена, когда большая часть России была под игом хазар и платила им дань.
Оказывается, что, несмотря на это тяжкое унижение, предки наши пользовались и тогда большим почетом у арабов.
«Русь, – говорит один арабский писатель, – имеет большое число городов и живет в довольстве на просторе. Любят опрятность в одежде; даже мужчины носят золотые браслеты на руках. Об одежде своей заботятся, так как занимаются торговлей, и носят большие шаровары, собирая их в сборки у колен. Некоторые из руссов бреют бороду, а другие свивают ее наподобие лошадиной гривы и окрашивают в желтый или черный цвет. Гостям руссы оказывают почет и обращаются хорошо с чужестранцами, которые ищут у них покровительства, да и со всеми, кто часто бывает у них; не позволяют никому из своих обижать или притеснять таких людей. В случае же, если кто из них обидит или притеснит чужеземца, то помогают последнему и защищают его.
Когда у кого из руссов родится сын, то отец новорожденного кладет перед дитятей обнаженный меч и говорит: не оставлю в наследство никакого имущества. Будешь иметь только то, что приобретешь себе этим мечом.
Когда кто из них имеет дело против другого, то зовет его на суд к старшине, перед которым и препираются; когда старшина произнесет приговор, то исполняется то, что он велит; если же обе стороны приговором старшины недовольны, то, по его приказанию, они решают дело оружием; чей меч острее, тот и одерживает верх. На борьбу эту приходят и становятся родственники обеих тяжущихся сторон. Тогда соперники вступают в бой, и победитель может требовать от побежденного чего хочет.
Когда который-либо из родных просит о помощи, то выступают в поле все и не разделяются на отдельные отряды, а бьются с врагом сомкнутым строем, пока не победят его.
Руссы мужественны и храбры. Когда нападут на другой народ, то не отстанут, пока не уничтожат его всего. Ростом они высоки, красивы и смелы в нападениях».
При этом арабский писатель Ахмед эль-Катиб, живший в Испании, рассказывает про большой поход, совершенный в 844 году, на легких судах, «неверными, называемыми руссами», в далекую Севилью, которую они завоевали. По рассказам арабов, руссы очень любили своих жен и старались всеми силами доставлять им всевозможные дорогие украшения.
Особенно ценились ожерелья из зеленых бус, покупавшихся за дорогую цену у арабов, а также золотые и серебряные шейные цепочки. Чем богаче был муж, тем большее число таких цепочек носила его жена на шее.
Взамен этого и жены платили мужьям большой верностью и, по примеру древних скифских женщин, часто принимали смерть вместе
Погребальные обряды руссов состояли в то время в погребениях под курганами, как и во времена скифов, а также и в сожжении. В обоих случаях, однако, отправлялось на тот свет вместе с покойниками уже значительно меньше народа, чем при Геродоте. Обыкновенно убивались только жены или кто-либо из близких слуг, и при этом непременно по их доброму желанию, а затем лошади и скот.
«Женщины их, – говорит про руссов арабский купец тех времен по имени Масуди, – желают своего сожжения для того, чтобы вместе со своими мужьями попасть в рай».
Эту же преданность славянских женщин к мужьям подтверждает в своих записках и греческий император Маврикий, который говорит, что славяне «соблюдают целомудрие, и жены их чрезвычайно привязаны к мужьям, так что многие из них, лишаясь мужей, ищут утешения в смерти и сами себя убивают, не желая влачить вдовьей жизни». Если у руссов в те времена кто-либо умирал холостым, то его обыкновенно женили после смерти, причем новобрачная предавалась огню вместе с телом покойника.
Вот как описывает арабский писатель Ибн Фадлан русских людей и обряды венчания и сожжения покойников после смерти:
«Они, руссы, приходят из своей страны и бросают якорь на Волге. На берегу у якорного места строят большие деревянные дома и живут в них человек по десять, по двадцать, или больше, или меньше. У каждого из них скамья, лавка, на которой он сидит вместе с привезенными для продажи красивыми девушками. Во время прибытия судов к якорному месту каждый из них выходит, неся хлеб, мясо, молоко, лук и пьяный напиток, и идут к своим кумирам. Это были деревянные болваны, один в середине – высокий, с изображением лица, похожего на человеческое; другие – малые, стояли вокруг главного. Русс подходит к большому изображению, простирается перед ним, кладет принесенное и говорит: «О, господине! Я пришел издалека, со мной девушек – столько-то и столько-то голов, соболей столько-то и столько-то шкур», пока не поименует всего, что он привез из своего товара. Затем продолжает: «Этот подарок принес я тебе, желаю, чтобы ты послал мне купца с динарами (греческими золотыми) и диргемами, который купил бы у меня все, что желаю продать, и не торговался бы, не прекословил бы ни в чем». После этого русс уходил.
Мне сказывали, – говорит этот арабский писатель, – что руссы со своими начальными людьми делают по их смерти такие вещи, из которых малейшая есть сожжение. Я очень желал присутствовать при этом, и вот я узнал, что один знатный человек у них умер. Они положили его в могилу в том платье, в котором он умер, поставили с ним пьяный напиток, положили плоды и балалайку. Могилу накрыли крышкой, засыпали землей, и она так оставалась в течение десяти дней, пока кроили и шили одежду покойнику. Это делается так: бедному человеку делают у них небольшое судно, ладью, кладут его туда и сожигают его. У богатого же они собирают его имущество и разделяют его на три части: одну дают семье, на другую изготовляют платье, а на третью долю покупают пьяный напиток, который пьют в тот день, когда его девушка убивает себя и сожигается со своим господином. Они очень преданы вину, пьют днем и ночью, так что иной от пьянства и умирает с кружкой в руке.
Когда у них умирает начальный человек, то его семья говорит девушкам и мальчикам (вообще подчиненным им слугам, по древнерусскому названию – отроки): «Кто из вас умрет с ним?» Кто-нибудь скажет: «Я».
По большей части соглашаются на смерть девушки. Так точно произошло и в настоящем случае. Когда умер вышеупомянутый человек, то сказали его девушкам: «Кто умрет с ним?» И одна из них ответила: «Я». Поэтому назначили двух девушек, которые бы стерегли, охраняли ее, прислуживали ей и были бы всегда с ней, куда она ни пойдет. Иногда они даже моют ей ноги своими руками. Затем взялись кроить одежду для покойника и готовить все нужное. Между тем девушка пила каждый день и пела, веселясь и радуясь. Когда наступил день, назначенный для сожжения, я пошел к реке, где стояло судно (лодка) для умершего.