Сказания Вовки Образцова. Родственник из будущего.
Шрифт:
В тепловой зоне от нуля до пяти градусов ниша будто воспарила в чистое осеннее небо. А в промежутке между пятью и десятью градусами её пространство наполнилось дрожащими янтарными переливами. Когда тело обретёт своё обычное тепло, а свет в нише станет бледно-розовым, — произойдёт его полный выход из состояния анабиоза.
Мил и Доас, перебрасываясь короткими фразами, в который раз перепроверили все устройства реанимационного комплекса, готовясь к самым худшим и сложным ситуациям. Тело Оди ещё предстояло освободить от нейрошлема и обтягивающего комбинезона, а на
— Придётся оставить её в комбинезоне… Снять только нейрошлем и выполнить быструю томограмму мозга, — предложил Мил.
— Не стоит рисковать, Мил. Комбинезон придётся всё равно снимать. Если бы она была жива до анабиоза, степень риска…
— Ты права, Доас… Может произойти общий отёк тела, тогда освободить его от этого плотного и удушающего комбинезона будет нелегко. В таком случае я сниму нейрошлем и приступлю к сканированию головы, а ты пока займёшься комбинезоном.
— Но, Мил! Я одна не справлюсь…
— Я помогу тебе, Доас! Мне кажется, что в этом деле нам очень даже пригодился бы крепкий Берс!
— Вряд ли… Берс непредсказуем! Командира пока нельзя привлекать к процессу реанимации человека, тем более — его возлюбленной Оди!
Ниша О-19, наконец, засияла бледно-розовыми переливами; круглая прозрачная заслонка-иллюминатор поднялась вверх и тёплое тело Оди, бережно управляемое транспортным гравитатором, проплыло в воздухе к реанимационному столу. Зависнув на мгновение над ним, тело мягко опустилось на его серебристую поверхность.
Мил, аккуратно сняв с головы Оди нейрошлем, отдал приказ дистанционному томографу на сканирование головного мозга Оди. Процесс тотчас начался и Мил, приподняв гравитатором тело Оди над столом, поспешил на помощь Доас.
Комбинезон с тела Оди снимался тяжело. По всей видимости, отёчный процесс стал развиваться еще до анабиоза, а это ничего хорошего не предвещало…
— Сканирование завершено! Левое полушарие в норме. Состояние правого полушария критическое! Обнаружена зона повреждения! — Отрапортовал безразличным голосом сканер и умолк, ожидая дальнейших вопросов и указаний.
— Уточнить размеры повреждённой зоны, вид поражения и функции клеток! — выпалил Мил, стаскивая, наконец комбинезон с тела Оди. Его руки задрожали, но он, сделав глубокий вздох, принялся беспристрастно изучать представленную сканером полную голограмму мозга. Действительно, на правом полушарии тревожно вспыхивала рубиновая точка, погружённая в белую сетку многочисленных нервных окончаний. Дела были плохи… Тревожные опасения Мила тотчас бездушно подтвердил сканер:
— Обнаружен участок омертвевшей ткани площадью двадцать четыре миллиметра! Конусообразное проникновение в глубину на три миллиметра. Повреждение структуры мозга мощным сторонним импульсом. К основным функциям клеток относится управление сердечной мышцей и лёгкими!
— Пульс отсутствует… — добила супруга своим сообщением Доас.
— Включить принудительную циркуляцию крови! Максимальное насыщение кислородом! Искусственные лёгкие в работу! — Отдал соответствующие команды реанимационному комплексу Мил и на мгновение
— Беспрерывная циркуляция заработала! Давление систолическое, сплошное — сто десять! — озвучил ситуацию реанимационный войскодер.
— Диастолу не включать! Приступить к фильтрации крови! — отдал встречную команду Мил, а сам беспокойно зашагал вокруг тела Оди в тяжёлых раздумьях. Доас сочувственно вздохнула и сообщила:
— Работа всех органов в принудительном режиме восстановлена. Левое полушарие функционирует нормально, правое…пока… нет данных!
— Что, что с правым, Доас?!
— Заработал нижний отдел… Выполняется активация среднего и верхнего!
— Кровотечения? Тромбозы?
— Кровотечений и тромбов не обнаружено! Повреждённое место локализовано и переведено в режим полной санации быстрыми иммуностволовыми клетками!
Руки, ноги, голова и всё туловище Оди были увиты всевозможными пневмоприжимами с полыми иглами, датчиками и стимуляторами. Всё это судорожно вздрагивало, шипело и фыркало жутким многоногим спрутом, вдыхая каплей за каплей в неподвижное человеческое тело утерянную жизнь. Но Мил знал, что за полноценную жизнь этого прекрасного женского тела, придётся ещё долго и упорно бороться. Притом, с ним же самим. Точнее, — с его повреждёнными клетками мозга. Без полного восстановления их функций, тело Оди самостоятельно существовать попросту не сможет! В лучшем случае, это будет некое тёплое, но неподвижное существо, живой труп, не более…
— Мил, дорогой… Не расстраивайся! — устало произнесла Доас, сопровождая нежным взглядом супруга, задумчиво разглядывающего ниши и тускло мерцающие голографические шары, повисшие над ними, словно древние и разноцветно-пятнистые воздушные шарики.
— Ты права, Доас… Расстраиваться нам с тобой запрещено! Да, да…
Запрещено! Иначе мы… Мы наполним комплекс Берса ожившими, но парализованными телами! У тебя есть идея получше, дорогая?
— Конечно же, есть, Мил! Мы наполним этот унылый комплекс героического
Берса весёлыми человеческими голосами и гибкими здоровыми телами! Он оживёт и заиграет! Засветится женскими и мужскими улыбками, поверь мне, дорогой Мил!
Мил мечтательно улыбнулся и подошёл к Доас. Глаза любимой женщины заиграли ему навстречу нежным и загадочным блеском, неуловимо близкими и родными огоньками. Призрачными видениями надежды в этом жутком человеческом могильнике, уныло зависшим между оживающей Луной и медленно умирающей Землёй…
Глава 12
— Приветствую вас, дорогие земляне! К вашему огорчению, я не инопланетянин, а такой же человек, как и вы! И, кстати, из того же третьего тысячелетия! Но, м-м, это… — помпезно начал свою приветственную речь Нид, однако, забыв от волнения нужные слова, удручённо замямлил в конце.
— Да, дружище-землянин… Привет тебе! Привет… Что-то ты не больно на нас был похож вначале! — нервно вздрагивая, подозрительно заявил Вовка, и обратился затем вполголоса к Яне:
— Ты… ты его тоже видишь и слышишь? Или это мне самому чудиться, а?