Скажи, что любишь
Шрифт:
Я поднимаю на нее скептичный взгляд:
— Конечно, дошло. Впустую он бы так бомбить не стал. Его сейчас рвет и порет.
Я с трудом представляю хладнокровного Смолина в бешенстве и с пеной у рта, но уверена, что сейчас он именно бесится.
— Сообщения присылал?
— Навалом, — показываю иконку мессенджера с сумасшедшим количеством непрочитанных сообщений в красном кружке, — я не захожу.
— И что теперь делать?
Я задумалась. Внутри штормило, кололо, ломало, но снова прогибаться под прежние эмоции и переживать
Пусть бесится.
Я не собираюсь его мариновать, водить за нос или играть в догонялки. Мне это не надо, но и бежать по первому щелчку тоже не стану. Свои желания и потребности в приоритете. Точка.
— Завтракать? — предлагаю с натянутой улыбкой, потому что в этот момент телефон снова оживает. Я снова переворачиваю его экраном вниз и откладываю. Сначала надо позаботиться о себе, потом все остальное.
Ленка поесть любит, поэтому тут же вскакивает:
— Ни слова больше! — и устремляется к плите, — каша, блины, омлет?
— Омлет давай.
Я иду следом за ней и помогаю, хотя подруга так и норовит отнять у меня то нож, то пластиковую лопатку.
— Лен, я беременная, а не рукожопая! — возмущаюсь, когда в очередной раз ей удается оттеснить меня и усадить за стол.
— Это почти синонимы, — убежденно кивает она, — у меня старшая сестра, когда с пузом ходила, все углы сшибала, косяк за косяком. Как только жива осталась.
— Я не она.
— Да. Ты умница, красавица и вообще просто мега человечище, поэтому сиди и не выноси мне мозг. Наслаждайся, пока можешь. Потом времени на отдых не останется.
Она права, но как быть с тем, что дела помогают отвлечься? Когда руки заняты и голове надо контролировать их действия, остается меньше времени на всякий ненужный бред типа самокопаний, сомнений, тревожных мыслей о будущем, а стоит только расслабиться и все, здравствуй рефлексия.
Завтракаем мы под заумную передачу. С голубого экрана нам вещают о здоровом питании, о значимости душевного здоровья и позитивного настроя.
— Поняла, Свет? — Ленка шмякает набитым ртом, — чем больше позитива на квадратный сантиметр, тем лучше.
— Да где же его столько набраться? — киваю на перевернутый телефон, настойчиво моргающий белым светом.
Подруга с трудом проглатывает кусок и морщится:
— Вот хмырь упорный.
— Упорный, — соглашаюсь я и делаю маленький глоток обжигающего кофе.
— Долго планируешь его мариновать? Дождешься, его разорвет к чертям собачьим.
— Не порти мне аппетит. Дай насладиться последними часами спокойной жизни.
Ленка смотрит на меня напряженно, пытливо. От волнения даже губы кусать начинает:
— Думаешь, все будет плохо?
— Будет, — я ничуть в этом не сомневаюсь
Я не знаю, как поведет себя Смолин. Может, начнет права качать и спрашивать, почему раньше не сказала.
Но сколько бы ни откладывала, сколько бы не находила предлоги задержаться у подруги в гостях, время возвращаться все-равно настает.
— Если что, сразу звони, — причитает Леночка, застегивая пуговицы на моем пуховике, будто я маленькая, и ничего сама не могу, — у меня друзья в ментовке есть. Помогут.
Я очень сомневаюсь, что мне кто-то сможет помочь. Нахлобучиваю шапку по самые глаза, ныряю ногами в широкие теплые угги, беру с крючка сумку:
— Все. Не поминай лихом.
— Дура! — беззлобно огрызается подруга и порывисто обнимает. Сжимает крепко-крепко и шепчет, — хорошо все будет, Свет. Прорвемся. Ты не одна.
— Я знаю.
Обнимаю ее в ответ и ухожу. Такси уже ждет внизу, светофоры на пути горят только зеленым, дороги почти пустые. Судьба будто нарочно расчищает передо мной путь, стремясь поскорее загнать в западню.
Чем ближе к дому, тем сильнее меня трясет. Печка в машине работает на полную, а у меня холодный пот по спине и руки, как ледышки. В животе малышня аккуратно толкается чуть выше пупка, и я кладу сверху руку, чтобы успокоить. А заодно успокаиваю саму себя.
Я знала, что рано или поздно придется держать ответ перед Смолиным? Знала.
Знала, что будет сложно? О, даааа.
Готовилась? Ну вроде, как.
Вот и пришло время проверить это на практике. Как говорится, пять минут позора и снова на коне…а может и нет.
Когда такси останавливается у подъезда, я не спешу выходить. Для вида роюсь в сумке, будто деньги не могу найти, а сама глазами шныряю по сторонам в поисках Кирилла. Нет ни черной тачки, ни его самого. Уже легче.
С чего я взяла, что он будет ночь напролет толкаться под моими окнами и караулить? Не тот это человек.
— Спасибо, — расплачиваюсь за поездку, неуклюже выбираюсь из машины и бреду к подъезду. На губах нездоровая улыбка, как у приговоренного, получившего крошечную отсрочку, в сердце смятение.
Все хватит. Сейчас приду домой, сяду на любимый диван, соберу в кулак свои виртуальные яйца и позвоню Кириллу. И будь что будет. Я готова.
Однако, стоит мне отпереть дверь и шагнуть внутрь, как готовность сползает на нет, потому что рядом с порогом – пара мужской обуви, а на вешалке темнеет знакомая куртка.
Вдох…
Выдох…
Еще раз. И еще…
Я пытаюсь унять дрожь, вернуть дыхание и какую-никакую опору под ногами.
Я знала, что так будет, знала, что рано или поздно придется держать ответ. Черт, да еще сегодня утром, валяясь на Ленкином диване, я прекрасно отдавала себе отчет, что подошла к финальной черте. Но сейчас, конкретно в этот момент, мне хочется подоткнуть заднюю, выскочить за дверь и бежать, не разбирая дороги.