Скажи, что любишь

Дюжева Маргарита

Никаких свиданий. Просто друзья. Обещаю.

Я не против, чтобы у меня был такой друг. С ним я снова могу улыбаться.

Договорились

Глава 5

Четыре месяца спустя

— Свет, я купила билеты в снежный парк, — сходу обрушивается Ленка, — ледяные скульптуры, каток, горки, глинтвейн.

— Молодец. Причем здесь я? — пыхчу в трубку, — из зимних

развлечений мне сейчас доступно разве что слизывание снега с варежек.

— Не прибедняйся. Ты бодра, как горная козочка.

— Лена, какая козочка? У меня семь с половиной месяцев, я – колобок на ножках. И предел моих мечтаний – это мягкий плед, булочка с маком и ведро мандаринов.

Новый год уже прошел, а тяга к цитрусовым до сих пор со мной.

— На обратной дороге купим тебе мандаринов, собирайся.

— Но…

— Собирайся. Пока есть возможность, надо везде ходить. Успеешь еще дома насидеться.

Она права, с рождением ребенка жизнь круто изменится и станет не до привычных развлечений, но как же лень.

— Что-то не хочется. У меня дела.

— Какие? И вообще, что ты там пыхтишь?

— Учусь правильно дышать.

— Маткой? — иногда подруга бывает весьма беспардонной.

— Ей родимой.

— Здорово, — хохочет она, — а у меня ни в какую дышать не хочет. Сколько не пыжься – все без толку. Чакры забиты, каналы закупорены. Скорее лопнешь, чем продохнешь. Сплошная засада.

— Лен, — с укором и с улыбкой, — не хулигань.

— А ты не включай бабушку. Идем гулять.

С немалым сомнением я смотрю на любимый диван, на горку мандаринов в вазочке, на телевизор. Можно провести отличный уютный вечер и лечь пораньше спать, обняв супер удобную подушку для беременных…или все-таки поднять свою обленившуюся попу и вытащить ее на прогулку.

— Света! — не дождавшись моего ответа, подруга снова рявкает в трубку, бессовестно разбивая мою умиротворенность, – ты уже одеваешься?

Ладно, фиг с тобой:

— Одеваюсь.

— Вот и молодец.

— Не забудь, с тебя мандарины.

После разговора я еще немного сижу на диване и тяжко вздыхаю. Сокрушаюсь, ворчу, но на самом деле мне хочется пойти. В парке будут огни, музыка, веселые люди и праздничное настроение. Этой зимой я особенно жажду праздника.

Мы подъезжаем к парку, когда уже стемнело и яркие гирлянды сияют круче звезд. Ленка проворно выскакивает с переднего и распахивает передо мной дверь:

— Вы так любезны, сударыня, — улыбаюсь ей в тридцать два зуба и с выползаю из салона.

На мне пуховик, в котором я похожа на большой снежный ком, теплые угги и шапка с забавными ушами. Косметики нет – меня хватило только на то, чтобы одеться и выйти из дома. Да и кому в этом снежном парке какая разница накрашена я или нет? Всем весело, всем плевать. А если кому-то не плевать – его проблемы. Я вообще беременная, и как говорят друзья, очень милая. Может, врут…

— Итак, какие у нас планы? — спрашиваю, поглубже натягивая

шапку.

Ветра нет, с неба неспешно сыплются мелкие, искристые снежинки, продолжая создавать новогоднее настроение. Они падают на ресницы, на щеки, нос. Щекочут, заставляя морщиться и фыркать.

Мне нравится.

— Сначала глинтвейн, — подруга потирает лапки от предвкушения, — мне настоящий, тебе детский с малинкой, а дальше посмотрим.

Я не против. Пусть будет глинтвейн.

Мы неспешно гуляем по парку. Смотрим товары на прилавках, набираем какой-то ненужной, но очень милой ерунды, фоткаемся возле внушительных ледяных фигур и даже хулиганим в снежном тире.

Несмотря на свое положение, я проявляю чудеса меткости и сбиваю всех снеговиков, а Ленка лупит во все стороны и не попадает вообще ни разу. Поэтому мне дарят розовую сахарную вату, а ей – фигу с маслом.

— Я просто поддавалась, — ворчит подруга, жадно посматривая на мой приз, — беременным надо уступать.

— Просто у кого-то рученьки растут из попочки, а заодно беда с глазомером, — отрываю целый пласт и с удовольствием запихиваю в рот. Вкусно, сладко и весело, — мммм.

— Еще и дразнится, паразитка, — вздыхает Ленка, а потом коварно выхватывает у меня вату и отпрыгивает на приличное расстояние.

— Эй!

— Вот тебе и эй.

— Отдай! — смеюсь, грозно надвигаясь на нее.

— Ничего не знаю, это боевой трофей и компенсация за потрепанное самолюбие, — подруга тоже угорает и пятится от меня, нагло разматывая сладкий пучок.

От кровавой расчлененки ее спасает телефонный звонок.

— Славка, — сообщаю ей шепотом и отвечаю, — привет.

— Привет. Как дела?

— Гуляем с Ленкой в парке.

— Одобряю. Привет ей.

Она прекрасно слышит, о чем мы говорим, и что-то мычит в ответ. Членораздельно сказать не может, потому что рот забит моей ватой.

— Тебе тоже привет. Как у тебя там?

— Задолбался, — бодро отвечает он, — с утра до вечера какие-то встречи. Голова уже кругом.

— А ты что хотел? Халявную командировку?

— Вообще-то да.

— Работай давай, — успеваю отщипнуть последний кусок ваты с уже голой палочки, и пока Ленка не отобрала, запихиваю за щеку.

— Ты жестокая женщина, Светлана Геннадьевна. Тебе об этом говорили?

— Да. И не раз.

— Ладно. Я просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке. Отдыхайте.

— Ты там тоже сильно не перенапрягайся.

Я убираю телефон в карман. На губах улыбка, а Ленка, наоборот, хмурится и выдает свое коронное:

— Золото, а не мужик. Жаль, что у вас с ним не срослось.

Она никак не может смириться с тем, что между мной и Славой никогда не было попыток сойтись. Подруга категорически отказывалась верить в дружбу между мужчиной и женщиной, а я вот искренне считала, что это кто-то наверху подсуетился и послал мне Михеева. Потому что иначе, как ангелом-хранителем его не назовешь.