Скажи им, мама, пусть помнят...
Шрифт:
— Иди прямо! Оглянешься — буду стрелять! Я не шучу и стреляю точно!
Агент молча продолжал свой путь. Нелли, так и не оглянувшись, исчезла в направлении католической больницы.
Через какое-то время полицейский повернулся ко мне и сказал:
— Могу ли я закурить сигарету?
— Нет!
Неожиданно на перекрестке улицы Дюстабанова появились люди. Я не сообразил, что мы находимся в районе табачных складов. Очередная смена уходила домой. Агент учел это, смешался с толпой и исчез. Уже почти
Я понял свою ошибку, но поздно.
Быстро пересек две-три улицы и пошел в том направлении, куда свернула девушка. Опасность миновала. Я догнал Нелли, остановил ее. Бедная, она ожидала услышать: «Пройдемте за мной в инспекцию полиции», но увидела меня и очень обрадовалась. Ее темные глаза радостно засияли. Нелли была счастлива.
Ночь настигла нас, когда мы были уже в горах.
ПОД ПУЛЯМИ
День, проведенный с Пройчо, был чудесным. О чем мы только не говорили, когда шли на встречу с секретарем окружного комитета партии Гочо Грозевым!
Гочо Грозев пришел вместе с Василом Терзиевым точно в условленное время. Теперь мы ожидали прихода еще одного товарища, которому было поручено передать нам важную информацию.
Солнце клонилось к закату, но сумерки еще не наступили. Нам пришлось долго ждать этого товарища.
— Почему его до сих пор нет? — спросил я.
Встревоженный Гочо Грозев посмотрел на меня. Оставаться здесь дольше становилось невозможно, да и законы подпольной борьбы повелевали нам расходиться. Нас тяготила царившая на улице тишина.
— Ох, что-то подозрительна мне эта несостоявшаяся встреча! — сказал Терзиев. — Любое опоздание таит в себе опасность.
— Запахло порохом, — подтвердил Пройчо.
И действительно, через несколько минут недалеко от нас мелькнул полицейский. Он явно следил за нами. Вскоре мимо пронеслась зловеще знакомая полицейская машина. Мы переглянулись. Что же нам делать? Если мы уйдем, товарищ попадет в руки врага, если останемся — то же самое ожидает и нас. Решили не ждать, ему одному легче будет ускользнуть от полицейских.
Пройчо предложил, чтобы Гочо Грозев и Терзиев пошли вперед, а мы их прикроем от полицейских. Гочо Грозев согласился, не возразил и Терзиев.
Не успели товарищи скрыться, как за углом соседней улочки остановился полицейский «штайер» без дверок. Мы с Пройчо переглянулись и свернули в соседний переулок.
Город притих. Вечерело. Мы пробрались через двор, потом через другой. А полицейские рассыпались со переулкам, напрасно разыскивая наши следы.
— Эй, дедушка, иди сюда! — позвал я одного старика, гулявшего у себя в саду. Но тот меня не услышал, только обернулся и продолжал осматривать молодые
Повсюду слышался топот сапог, полицейские сновали но улицам и кричали, чтобы мы сдались, хотя и не видели нас. А мы стояли на каком-то дворе, готовые к бою, и молчали. Нам все это выпадало уже не впервой. Схватки с полицией стали частыми в нашей повседневной жизни. К свисту пуль мы привыкли. Ну, попадет одна из них в нас, разве без нас борьба прекратится!
Свобода, свобода, сколько раз мы сражались за тебя!
Мы выбрались из своего укрытия и вышли на улицу.
Пройчо пошел впереди, я за ним. Внезапно тишину прорезал чей-то голос:
— Стой! Кто вы такие?
И, не дожидаясь ответа, полицейские открыли огонь. Нам ничего не оставалось, как принять бой, но с одной целью — вырваться из окружения.
Наконец стемнело. Ночь вселяла уверенность. В ней мы видели свое спасение.
— Эти фонари, — вздохнул Пройчо, настоящие предатели.
Завязалась перестрелка. Пули свистели вокруг вас, пролетали над головой, вонзались в стены. Вдруг Пройчо упал. Я крепко обнял его за плечи и поставил на ноги. Ранен он не был.
— Пройчо, держись!
— Оставь меня, спасайся, не могу больше, нет сил.
— Это самообман, вставай!
Стрельба продолжалась. Над нами свистели пули, отовсюду неслись громкие крики и ругательства.
— Оставь меня, прошу тебя, — настаивал Пройчо. — Если меня убьют, расскажи обо всем товарищам и маме. Прощай, браток!..
Однако вскоре он пришел в себя. Мы пересекли несколько улиц, неожиданно стрельба прекратилась. Нам удалось уйти от преследователей. Темнота продолжала густыми волнами опускаться над городом.
Полицейские потеряли наши следы.
Мы умылись у водонапорной колонки, пересекли Цареградское шоссе.
Через несколько улиц нам встретилась Лиляна Димитрова с каким-то усатым товарищем.
— Это в вас стреляли? — спросила она. — Какие вы бледные!
— Ничего с ними не случится, — отозвался вместо нас усатый. — Революционеры закаляются в битвах.
Мы рассказали им обо всем.
— Молодцы! — воскликнула Лиляна и посоветовала нам уйти подальше от места происшествия.
Но как раз когда мы пересекали центр города и чувствовали себя в безопасности, неожиданно раздался полицейский свисток.
— Это еще что такое? — растерялся Пройчо.
— Обыкновенный свисток полицейского, — ответил я и зашел с ним в один из ресторанов.
Мы выпили по кружке пива, обменялись несколькими шутками, но при выходе прочесывавшие квартал полицейские спросили нас, не встречали ли мы двух подозрительных типов.
— Да где же мы могли их встретить, если с шести часов сидим в ресторане. Сюда они не приходили.