Скажи им, мама, пусть помнят...
Шрифт:
— Вы знаете, что надо делать, если встретите их?
— Разумеется, знаем, — засмеялся Пройчо. — Тотчас же уведомим вас.
Полицейский свисток снова раздался в ночи.
БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ, МЕЛИНЕ!
Сколько ушедших в прошлое историй напомнила мне старая продавщица книжного магазина Мелине!
Однажды, гуляя по булыжным мостовым у Хисарских ворот и вспоминая молодость, я неожиданно оказался в новом книжном магазине у старой крепости. С приветливой улыбкой продавщица Мелине предложила мне выбрать какую-нибудь книгу.
Я просматривал книги на полках и никак не мог найти нужную. Старая продавщица
— Да, Мелине. Это улица моей молодости…
Вся улица и холм, на котором она находится, теперь объявлены заповедником. Дома сохраняют в том стиле, в каком они построены, улицы такие же тесные и кривые, как и прежде, только кое-где сменили булыжные мостовые. Новые здесь только красиво оформленные таблички с номерами домов и названиями улиц. А на центральной улице имени доктора Чомакова появились большие вывески с наименованиями фирм, деревообрабатывающих фабрик и строительных организаций. Только ателье художников, встречающиеся на улице, остались без наименований. Увлеченные мечтой, мастера кисти пытаются сохранить романтику старого города. Дом Ламартина [14] сейчас превратился в их боевой штаб. Здесь днем и ночью обсуждаются проблемы изобразительного искусства.
14
Французский поэт первой половины XIX века, несколько лет проживший в Пловдиве. — Прим. ред.
Дом № 16 находится в центре квартала. Сейчас он похож на старинный маленький замок, возвышающийся над домом Ламартина, а когда-то он был боевым штабом революции в Пловдиве.
Я вошел в этот дом со смешанным чувством грусти и гордости. Все здесь говорило о прошлом, о нашей бурной юности. Старинные диваны вдоль стен напоминали о встречах и вечерах в этом доме, и казалось, воскресли погибшие герои революции, которых я никогда не забуду…
От старого Марукяна я впервые услышал о резне в Турции, о страшной судьбе армянского народа. Удивительный человек был этот Марукян! Как мастерски он умел рассказывать!
И сейчас в моих ушах звучат крики женщин и детей, скрип деревянных подвод, движущихся по выжженным солнцем дорогам азиатских земель. И все это словно воплотилось в мужественные строфы Яворова, которые Марукян декламировал с артистическим пафосом:
Изгнанники несчастные, потомки народа-мученика…— Пока добрались до Болгарии, — рассказывал старый армянин, — нам пришлось перенести много лишений. И вот поселились мы здесь, в самой старой части Пловдива, на холмах. Думали, что здесь, в этой крепости, мы находимся в самом безопасном месте.
Действительно, в старых домах с маленькими окошечками, которые снизу поддерживали деревянные балки, человек чувствовал себя, как в крепости.
Эти люди жили как-то неприметно, тихо. Как муравьи, рано утром они разбредались по табачным складам, небольшим слесарным и сапожным мастерским и мастерским жестянщиков в шумном квартале Капан.
Капан — один из центральных кварталов города и самый крупный его торговый центр. На небольшой пестрой площади, куда вливаются маленькие, тесные и неровные улицы, по которым и повозка-то не может проехать, разместились сотни всевозможных магазинчиков, окна и двери которых были увешаны товарами. Там стоял такой шум от криков продавцов и ударов молоточков медников, что все это скорее походило на ярмарку. Среди этого
Вечером все замирало, и становилось невероятно тихо. Капан походил на брошенное птицами дерево, в ветвях которого опустели сотни покинутых гнезд. Каждый шаг запоздалого прохожего отдавался на булыжной мостовой, как эхо шумного, наполненного криками людей дня.
Небольшими группами армяне возвращались к себе в квартал около Хисарских ворот и исчезали в своих домах, похожих на замки, где каждый в меру своих сил боролся с нищетой.
Марукян принадлежал к числу наиболее трудолюбивых армян. В его скобяной лавке всегда толпились покупатели. Помогали ему два сына — Ара и Ончо. Мы считали, что лавка Марукяна очень удобна для встреч подпольщиков и хранения материалов. Сыновья Марукяна были активными ремсистами, приносили пропагандистские материалы почти для всего района. Сюда приходили курьеры из разных организаций и районов.
В сущности, наша активная ремсистская деятельность среди армянского населения развернулась в начале 1940 года.
Все началось с Капана, где сосредоточилась основная масса армян, и прежде всего молодежь. Кроме того, в Капане находились разные армянские массовые организации, которые следовало использовать.
Молодые армяне состояли членами туристического общества «Арзив» («Сокол»), спортивных обществ «Шанг» и «Арарат». В деятельности этих организаций принимала участие наиболее прогрессивная молодежь. Но существовали и организации с фашистским уклоном, отравлявшие сознание армянской молодежи, такие, как «Хомнтмен» и «Ташнагите».
Вот почему мы приняли решение создать мощную ремсистскую организацию в Капане на основе массовых организаций. Новой организации предстояло объединить армянскую молодежь. Однако предварительно следовало послать активных членов РМС в эти массовые организации. С этой целью решили перебросить ряд армянских ребят из других секторов в Капан. Огромную организационную работу по созданию ячеек РМС среди армянской молодежи провели Фанте, Брайко, Георгий Йовков, Герман Германов и другие товарищи.
Еще в 1940 году Ару Марукяна — одного из активнейших вожаков армянской молодежи — освободили от ремсистской работы в гимназии и перебросили в Капан.
Революционные идеи быстро зажгли армянскую молодежь. Она развернула массовую работу: армянские ребята писали лозунги, разбрасывали листовки с требованием заключить с СССР договор о ненападении. За короткий срок они собрали большое число подписей в поддержку предложений Советского Союза. Мы считали это большой победой.
В 1941 году деятельность армянской молодежи расширилась, пополнились ряды РМС, укрепилось руководство. Массовые организации стали боевыми и активными. В них выросли прекрасные руководители молодежи, такие, как Оник Марукян, Доран Парикян, Аубар Ахдаян и другие.
По вине предателя Апостола Петрунова организация РМС армянской молодежи потерпела неудачу. После отправки некоторых руководящих товарищей в концентрационные лагеря и лагеря трудовой повинности руководить молодежью доверили Онику и Аубару. Они оказались боевыми ребятами, готовыми на все во имя свободы. Характер работы изменился. На удар следовало ответить ударом. Организация взяла курс на вооруженную борьбу.
В лавке и в доме старого Марукяна ребята создали склад боеприпасов и всего необходимого для вооруженной борьбы. Глухой подвал в доме № 16 на улице имени доктора Чомакова превратился в тир. Здесь испытывали пистолеты и патроны, которые мы отправляли в отряды для боевых операций.