Скажи им, мама, пусть помнят...
Шрифт:
Вскоре мы подошли к пенистой и мутной реке Стряме. Остановились.
— Какое сильное течение у этой проклятой реки! — сказал Веселин и тихо добавил: — Хоть бы она не оказалась глубокой.
— Возьмемся за руки и перейдем ее вброд! — сказал Штокман.
Мы взялись за руки и вошли в воду. Где-то на середине реки наша цепь разорвалась. Здесь течение оказалось особенно бурным, настойчиво пыталось свалить нас, и иногда каменистое дно ускользало из-под ног.
— Ну и противная же эта река! Вроде и не такая глубокая, едва до пояса, а
Он шел первым. За ним — Йонко и Веселин, а я — последним.
Пошатываясь и теряя равновесие из-за неровного дна реки, мы кое-как добрались до противоположного берега.
Сквозь поникшие ветви ив уже виднелись ближайшие дома села Войнягово, доносился хриплый собачий лай и мычание скотины. Справа, в направлении Стара-Планины, среди Карловской долины, возвышался небольшой, одинокий, почти голый курган. Мы направились к нему.
Когда подошли и оставалось пройти всего лишь сотню шагов, со стороны кургана донесся громкий голос:
— «Орел»! «Орел»!
Это был пароль, условленный с Карамфилом. Он командовал подразделением войняговцев в отряде имени Васила Левского.
— «Облако»! — последовал наш отзыв.
После этого из синеватого, предрассветного тумана показалась статная фигура молодого парня.
— Карамфил! — воскликнули мы в один голос.
— Здравствуйте, товарищи! — Он подошел и протянул нам обе руки.
Радостные и возбужденные, мы окружили его, обняли и забросали вопросами:
— Ну как вы здесь? Держитесь крепко?
— Пришло ли к вам новое пополнение молодежи?
— А сейчас, Карамфил, — сказал я, — представлю тебе товарища Штокмана. Он назначен к вам новым командиром отряда. С ним некоторое время останусь и я. А этих товарищей — Веселина и Йонко — возьми в свое подразделение. Оба они бывалые партизаны. Останутся у вас до весны. Чудесные ребята, будут помогать тебе в работе.
Веселин засмеялся.
— Ты, Ватагин, так нас представил, будто мы плотники из Мраченика — ведь еще неизвестно, кто кому будет помогать. Ведь этот край нам совсем не знаком.
— Товарищи, предлагаю, пока не рассвело, отправиться вон в тот лес, — предложил Карамфил. — Там проведем весь день, а к вечеру отведу вас в лагерь. Ну, пошли, здесь нас могут увидеть.
Мы последовали за ним. Вскоре вошли в лес. Когда взобрались на горный хребет, за вершиной Кадрафил уже взошло солнце. Место, выбранное нами, оказалось удобным, и оттуда как на ладони просматривалась вся Карловская долина и аккуратные села, разбросанные у подножия между Стара-Планиной и Среднегорьем. Белой лентой тянулось шоссе, связывавшее Войнягово, Свети-Климент, Малый и Большой Богдан. Оно проходило у самого подножия хребта, где мы расположились.
— Вы отдыхайте, а я останусь дежурить, — предложил Карамфил.
Мы согласились. Ведь лучше всего спится под утро, после того как всю ночь шел не останавливаясь. Когда солнце начнет приятно пригревать, любая полянка манит усталого путника прилечь.
Легли
Вдруг откуда-то издалека донесся тревожный и взволнованный голос часового:
— Товарищи, вставайте! По шоссе приближаются полицейские!
Я вскочил и посмотрел вниз. По дороге шли полицейские.
«Уж не напали ли они на наш след?» — подумал я.
Мои товарищи тоже встали. Веселин и Йонко, разозленные не на шутку, ругались.
— Черт возьми, нет нам покоя! — произнес Штокман.
Мы приготовились и стали ждать, не прекращая следить за полицейскими.
— Эх, хорошее у них оружие! — с нескрываемой завистью воскликнул Карамфил. — И так оно сверкает на солнце, что сил нет оторвать глаз! А ведь в нашем отряде половина товарищей не имеет оружия, хотя все они молодые горячие ребята.
Я повернулся к Штокману, но еще ничего не успел ему сказать, а он все понял и, повернувшись к Йонко, сказал:
— Йонко, следи за полицейскими.
Карамфил посмотрел:
— Ну что, померяемся с ними силами, а? Представляете, если нам удастся добыть новое оружие, какая радость будет в лагере! Да ведь скоро годовщина Октябрьской революции! Давайте отпразднуем ее как следует, пошлем свой боевой привет Красной Армии!
Мы решили устроить засаду.
— Они прошли мимо! — крикнул Йонко. — Направляются к Свети-Клименту. Я посчитал, их — двадцать три человека.
И посмотрел вдаль.
Через полчаса полицейские в синей форме вошли в село и исчезли среди домов. Свети-Климент хоть и маленькое, но смелое и непокорное село. Оно пережило много блокад, но осталось твердым и непоколебимым.
«Кого из матерей сейчас заставят рыдать эти гады?» — мелькнула мысль, и невольно вспомнил Брезово, свой родной дом. Мне рассказывали односельчане, как интернировали моего отца, мать, брата и сестру. Мать плакала. Отец осмотрел двор, вошел в хлев к скотине, стиснул зубы и махнул рукой. Потом всех моих родных взяли под стражу, заставили проститься друг с другом и отправили в разных направлениях. Арестовал их известный в селе предатель и подхалим Петр Арколо. Местный полицейский ушел, не подпалив солому, которой набил обе наши комнаты. Хорошо, что потом дядя Стойо позаботился о доме и скотине, поддержал интернированных, помог им. Добрый дядя Стойо, хотя и беспартийный, он всегда знал, на чью сторону надо встать, кому в трудную минуту подать руку.
Солнце уже поднялось высоко и стало припекать склоны войняговских гор. Голос Йонко заставил меня вздрогнуть:
— Смотрите, они возвращаются!
— Ну-ка, товарищи, займите свои позиции и стреляйте! Не забывайте, о чем мы договорились! — сказал Штокман.
Составленный план нападения, несмотря на то что нас было в пять раз меньше, все же позволял благодаря внезапной атаке разгромить полицейскую группу. Мы решили занять позицию с обеих сторон шоссе, там, где какая-то речушка пересекает его под небольшим мостом.