Скажи мне «нет», любимая

Абалова Татьяна Геннадьевна

– Всякое «да» будет отнимать у тебя частичку человеческого. И если ты не выполнишь условие проклятия и не соберешь все до одного «нет», оно тебя погубит.

– А если я наплюю на твои слова, старуха, женюсь и приведу жену в дом?

– Это будет последний день в ее жизни. И твой, как человека. Ночью ты превратишься в зверя.

– Думаешь, я не справлюсь с твоим глупым проклятием? Да мне достаточно будет поставить в ряд дюжину девиц, чтобы они хором ответили «нет». И я вновь свободен, – Стефан рассмеялся, но смех его был притворным.

–

Не боишься, что одна из них не устоит перед соблазном стать твоей женой и произнесет «да»? Тогда придется начать отсчет заново. Запомни, ты должен собрать ровно столько «нет», сколько услышала я. Без единого «да» в середине. А чтобы ты не решил, что я привиделась тебе или шучу, я оставлю на твоем теле метку.

В глаза ударил сноп света, и Стефан закрыл лицо ладонями. Он на мгновение ослеп. А когда пришел в себя, понял, что циркачи давно ушли, а друзья восседают за накрытым столом. Чуть ли не громче мужских голосов слышались женские. Веселье продолжалось.

– Я устал и пойду к себе, – буркнул Стефан, проходя мимо Касла.

– Милый, я с тобой, – из полутьмы помещения выпорхнула черноокая девушка. Спелая, красивая, румяная от выпитого вина.

– Нет, – резко ответил Стефан, но тут же устыдился своей грубости и уже мягче добавил, ласково проведя ладонью по ее лицу. – Не сегодня, Верушка.

Стефану было не до постельных утех. Он находился в смятении: почему короткое «нет» вдруг обернулось проклятием?

Глава 3. Рождение зверя

У Стефана и капли сомнений не возникло, что его прокляли. Он помнил силу, которая ослепила и придавила так, что невозможно было пошевелиться. Если и говорил, то только потому, что было дозволено.

«Я оставлю на твоем теле метку», – вспомнил Стефан слова ведьмы и свернул к лестнице.

Он не пошел в покои, как намеревался, а направился в подземелье. Никто не знал, даже верный друг Касл, что в толще скалы, на которой стоит замок, бьют сразу два источника. Холодный – Мальхор и горячий – Кодидур.

Они дали начало роду Хорр. Прапрадед, провалившись в грот, едва не убился, но, искупавшись в колдовской воде, чудесным образом исцелился. Так было выбрано место, где будет стоять город Веркон. Сливаясь, источники наполняли небольшое озеро. Благодаря горячей воде, зимой не нужно было думать о запасах угля или дров – Кодидуром отапливались все помещения замка.

Грот был единственным местом, куда никто из гостей не сунул бы нос. А Стефану предстояло не только подумать о произошедшем, но и внимательно осмотреть себя. Сердце замирало, когда он представлял, какую метку могла оставить ведьма. Но старуха понятия не имела о целебных источниках, а значит, Стефан легко мог избавиться от любой раны на теле.

Винтовая лестница вывела в винный погреб. Оглядевшись, Стефан нырнул в нишу за бочками. Нажав ногой на неприметный камень, открыл потайную дверь. Захватив с собой факел, поспешил вниз по длинной лестнице.

Прежде чем войти в грот, выдохнул. Он

всегда так делал, готовясь увидеть диво–дивное. И нет, это относилось не только к источникам, хотя они тоже потрясали своей красотой. Стефан прикоснулся к камню на стене, и медленно отодвинулась еще одна потайная дверь. Брызнул яркий свет. Факел больше не был нужен.

Никто из предков не знал природу магического света. Считали, что он исходит от цветов, которые лианами опутывали стены грота. Крупные, сиреневато–голубоватые, не похожие ни на одни из существующих видов, они были удивительно хрупкими и не любили, когда к ним прикасались. Вели себя будто живые. Стоило хозяину пожаловать в тайную купальню, как нежные головки моментально разворачивались в его сторону.

Как рассказывал отец, а ему его отец, цветы в гроте появились не сразу. Давно был построен замок, камни подземелья уже носили следы копоти от факелов, когда однажды из камней пробился первый росток. Его не замечали до тех пор, пока не проклюнулся бутон. Когда он распустился, хозяин замка с удивлением отметил, что стало чуточку светлее. Он запретил прикасаться к цветку, а тот, точно в благодарность за заботу, выпустил еще несколько стрел.

– Ну здравствуй! – произнес Стефан, приветствуя нежного жителя грота. Его слова подхватило эхо и унесло к высокому своду – туда, куда не доставали даже побеги. Они всегда жались к воде.

Быстро раздевшись, Стефан повертелся, ища на себе ведьмовскую отметку. Нашел ее на внутренней стороне бедра. Небольшое поросшее шерстью пятнышко. Словно кто–то вырезал из шкуры дикого зверя клочок меха, величиной с мелкую монету, и приклеил к коже. Стефан даже попробовал содрать его, но ногу пронзила острая боль.

– Чертова ведьма, – прошептал он, заходя в озеро.

Посидел в нем немного, ожидая, что живительная вода без труда разделается с «изъяном». Но когда Стефан вышел из озера, то с ужасом обнаружил, что пятно увеличилось чуть ли не вдвое.

– Ты что, желаешь превратить меня в зверя?! – Стефан раздраженно обратился к озеру, не понимая, почему не получилось исцелиться. – А может, ты заодно с ведьмой? А?

Эхо повторило слова. От гнева у Стефана повело голову и потемнело в глазах. Но он не сразу сообразил, что сумрак навалился вовсе не от головокружения. Это перестали светиться стены грота. Вернувшись с факелом, хозяин замка подошел ближе и увидел, что цветы закрыли головки.

– Я убью эту ведьму! – прорычал он, торопливо одеваясь.

Стефан жалел, что вошел в озеро. Теперь он был уверен, что ведьмовское проклятие отравило все вокруг. Оно оказалось сильнее, чем чистые источники и хрупкие цветы.

Ведьму он не догнал. Старуха словно растворилась в воздухе. Безрезультатно потратили два дня, объезжая постоялые дворы Веркона и его пригорода. Как позже выяснилось, обоз с фокусниками и акробатами не пересекал перевал ни в направлении Закряжья, ни обратно. По всему выходило, что цирковые обманули, хотя уверяли, что прибыла из столицы.