Сказительница
Шрифт:
Жилистый низкорослый жокей покачал головой.
– Я не стану рисковать проклятием певца. И не люблю краденое. Меня не считайте, парни.
Он повернулся и ушел во тьму. Остальные заколебались.
– Отдавай кошелек, менестрель, – сказал Хаурел. – И мы отпустим тебя всего с несколькими синяками.
«Помоги мне, Гуннора, – взмолилась Эйдрис. – Помоги прихватить с собой двоих». Она, не отвечая, покачала головой.
– Ты сама выбрала, – проворчал салкар. Эйдрис ухватилась за голову грифона и потянула.
Своим новым оружием девушка отдала приветствие противникам, мрачно улыбаясь их нескрываемому удивлению.
– Она знает, как этим пользоваться, – с тревогой сказал человек в капюшоне. Он все еще плохо держался на ногах.
– Ну и что? – спросил наемник. – Нас трое, и я не новичок в фехтовании. Я буду держать ее занятой, а вы обойдете сзади.
Они медленно начали выполнять его команду. Эйдрис подготовилась отразить нападение…
Неожиданно тишину ночи заполнил гром копыт.
– Сказительница! Приготовься! – кричал Дакар, скача к ней на Монсо. Человек в капюшоне попытался ткнуть факелом кеплианца. И закричал, когда жеребец ударил его копытом. И вот они прорвались, сбив с ног Хаурела. Наемник отступал перед оскаленными зубами кеплианца.
Эйдрис уже убрала свой клинок в ножны. Подняла посох, схватила протянутую руку Дакара и взлетела на пляшущего коня. Она едва успела схватиться сзади за Дакара, как Монсо поскакал.
Первый же прыжок кеплианца едва не сбросил девушку на землю. И вот они уже несутся в темноте.
5
Эйдрис думала, что, миновав ярмарку, жеребец сбросит скорость, но кеплианец продолжал нестись. Теперь он скакал гораздо быстрее, чем во время гонки; девушка чувствовала, как Дакар пытается овладеть им, но тщетно.
Эйдрис слышала песни о том, как кеплианцы заманивают неосторожных и потом уносят их на себе к неизвестной судьбе. И всегда удивлялась, почему несчастные не могут просто спрыгнуть со спины коня.
Теперь она знала почему: такой прыжок со спины несущегося галопом кеплианца означает почти верную смерть.
Девушка знала, что она сама хороший, даже отличный наездник, и тем не менее ей постоянно угрожала опасность упасть. Безлунная ночь так темна, что она не видела даже голову коня за плечом Дакара, и поэтому, когда жеребец неожиданно сворачивал или в нескольких случаях перепрыгивал через препятствия, это заставало ее врасплох.
Левой рукой Эйдрис прочно держалась за пояс спутника, но не решалась сжимать ногами чувствительные бока жеребца. Монсо может от этого взбрыкнуть, как необъезженный конь. Вместо этого она напрягала мышцы бедер, пытаясь сохранить равновесие на раскачивающейся спине животного.
Они с головокружительной скоростью спускались по склону. Сказительница закрыла глаза. Ее одолевало искушение бросить посох, чтобы держаться обеими руками. Девушка почувствовала,
– Держись крепче! Впереди ручей!
Эйдрис прижалась к нему, держась за пояс. Под ней двигались мышцы жеребца; на какое-то мгновение конь и всадники повисли в воздухе.
Приземлились с ошеломляющим толчком. Задними ногами жеребец задел воду; всадников окатили ледяные брызги. Дакар снова сражался с кеплианцем; Эйдрис чувствовала, как напряжены мускулы его спины. Но беглец фыркал и мотал головой, отказываясь подчиниться.
Сказительница закрыла глаза, понимая, что долго не продержится. Она слышала голос Дакара, но не разбирала слов. Они поднимались по склону, и Эйдрис чувствовала, как соскальзывает… соскальзывает…
Внезапно, так, что девушка окончательно потеряла равновесие, Монсо остановился на вершине холма.
Девушку швырнуло вперед, она болезненно ударилась носом о плечо Дакара; потом ее так же неожиданно отбросило назад. Она слетела с крупа кеплианца и самым нелепым образом приземлилась за демоном-конем.
От удара она потеряла способность дышать. Монсо нервно пятился, размахивая хвостом, и жесткие пряди ударили девушку по лицу. Боль привела сказительницу в себя настолько, что она осознала опасность и сумела выкатиться за пределы досягаемости копыт Монсо. Но кеплианец больше не двигался, он стоял, опустив голову, с шумом фыркал и снова на фоне звездной ночи казался самой обычной лошадью.
– Госпожа Эйдрис, ты ранена? Госпожа? – Дакар неуклюже соскочил, его движения утратили обычную гибкость. Эйдрис услышала его приглушенный возглас. Споткнувшись, он едва не упал. Потом наклонился к ней. – Госпожа Эйдрис…
Сказительница попыталась вдохнуть, и на этот раз ей удалось набрать полные легкие свежего воздуха.
– Дыхание… перехватило, – объяснила она.
Он помог ей сесть, прислонил к своему колену.
– Прости, скачка была трудной. Я не мог до сих пор его остановить.
Она кивнула, потом вздрогнула, чувствуя себя слабой и неустойчивой, как новорожденный жеребенок. «Реакция на опасности вечера», – поняла она, пытаясь дышать медленно, спокойно, ровно, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце.
– Я подумала, ты бросил меня, оставил этим бандитам, – сказала она наконец.
– А что еще ты могла подумать? – с горечью ответил он. Девушка поняла, что эта горечь адресована ему самому. – Прости и за это. Но я должен был прихватить седло и припасы… и еще важнее – не дать Монсо причинить вред этим людям. Он убил бы их, и в нем самом это пробудило бы такое… что лучше не трогать. В его характере есть темная сторона.
– Естественно, – ядовито ответила Эйдрис, осторожно двигая руками и ногами, определяя, какой ущерб причинило падение. – В конце концов, он ведь кеплианец.