Сказка для сказочника
Шрифт:
Малыш голенький. Лежит среди вороха пеленок, дрожит, выгибается, открывает ротик в беззвучном крике, а Зинаида Сергеевна прижимает его к пеленальному столику. Рядом стоит дурища Марина и лепечет:
– Я только укол… Обычный укол… Его всем…
Следом за мной вбежал Кисонька и еще с порога начал распоряжаться:
– Кислород! Капельницу! Инкубатор! Живо!
И ни одного матерного слова. Чудеса все-таки бывают.
Марина бросилась выполнять распоряжение, а Зинаида Сергеевна повернулась к нам. Малыш как
– Вы представляете, - врачиха развела руками, - Марина опять все перепутала. Я ее жду в соседней палате, а она здесь… Нет, чтобы подождать меня сама сделала укол. Первый раз вижу такую реакцию на БЦЖ…
– Держи! рявкает вдруг Кисонька.
Я едва успела подхватить малыша. Никогда бы не поверила, что ребенок пяти дней от роду может свалиться с пеленального столика.
– Зина, ты что это творишь? Мало мне Марины-кретинки, ты еще дурью маешься. Давай тогда за ногу его и об стенку! Чтоб уж наверняка! А потом его отец с нами то же самое сделает!
Врачиха стояла посреди комнаты, пожимала плечами, улыбалась дрожащими губами, и всем видом показывала, что она не виновата, что так уж получилось, что оно само…
А я прижимала малыша к груди и чувствовала, как прекращается дрожь, как расслабляется маленькое тельце, как стихает жуткий хрип. Мне было страшно глянуть вниз, проверить, как там темненький, и я во все глаза смотрела на Кисоньку.
– Еще одна дура! уже спокойнее сказал он. Тебе не на меня пялиться надо, а на ребенка!
– А он живой? почему-то шепчу я.
– Вот сунь ему грудь, и узнаем.
И я тут же начинаю расстегивать халат.
– Ребенка надо запеленать, - подает голос Зинаида Сергеевна.
И я опять смотрю на Кисоньку. Что он посоветует?
– Дубинина, хоть ты не строй из себя идиотку. Надо пеленать пеленайте, надо кормить кормите, только никаких больше экспериментов над этим ребенком! И не подпускайте к нему Марину, ради Бога! Как она вообще попала в детское отделение? Зинаида Сергеевна, я тебя спрашиваю!
– "Как, как"… на подмену ее прислали!
Врачиха старательно пеленала малыша, и не смотрела на Кисоньку, а я стояла возле столика. На всякий случай.
– И ты взяла ее?! Кисонька даже воздухом захлебнулся от возмущения.
– А что делать?! И Зинаида Сергеевна начала повышать голос. У меня вообще людей не осталось! Дашка в отпуске. Катя на больничном. У Нины ребенок заболел. А мне хоть разорвись! Хорошо хоть "звезду" эту в помощь прислали.
– Да от нее вреда больше, чем помощи!
– Я полдня за ней следила, на шаг от себя не отпускала, вроде бы все было нормально. А стоило на секунду отвлечься и… Ну, вот, кажется, успокоился. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!
И врачиха постучала по деревянному столику. А я схватила темненького и села на кровать. И только потом вспомнила, что садиться мне нельзя. Теперь
Глянула на Олежку спит. Вот молодец! Кто хочет спать, тот спит, и не замечает, что в его палате конец света случился. Спасибо, сыночка, хоть ты радуешь маму.
А вот другой малыш не спал. И выглядел не очень хорошо. Серенькая мордочка в обрамлении больничных пеленок. Если бы он всегда так выглядел, я бы его не темненьким, а сереньким называла. Или Зайчиком. Летним.
Малыш лежал с таким задумчивым видом, будто пытался вспомнить: "И чего это я хотел?" Я выдавила немного молока и тронула его губы соском. И малыш тут же схватил его. "Вспомнил! Вот этого я и хотел!"
Кисонька посмотрел, как человечек активно сосет, и сказал:
– Надо же, как проголодался!
– Он всегда так ест, - улыбнулась я.
И всегда таким серьезным делается, будто невероятно сложную работу делает.
– Соски трескаются? спросила вдруг Зинаида Сергеевна.
– Немножко.
– Смотри, если будет сильно болеть…
– Потерплю.
– Дубинина у нас женщина терпеливая.
Я так и не поняла, похвалил меня Кисонька или совсем наоборот.
– Я помню, как она вела себя на родах, - улыбнулась врачиха. Теперь уже нормальной улыбкой. Так вот, Оксана, если соски будут болеть, смазывай их остатками молочка и давай ему высохнуть. Средство простое, но эффективное. И саму грудь не спеши прятать после кормления. Пусть минут пять погуляет на свежем воздухе. Это ей только на пользу пойдет.
– Спасибо за совет.
С чего это врачиху на благотворительность пробило? Или вину свою заглаживает?
Малыш заснул. Быстро он на этот раз.
– Утомили мне ребеночка. Сил у маленького на нормальную кормежку нет.
– Ты его по времени кормишь или по требованию? спросила Зинаида Сергеевна. На "утомили" она никак не отреагировала.
– По просьбе желающих.
– А если сразу два "пожелают"?
– Значит, оба и получат. В чем проблема?
– Тяжело сразу двоих держать, - сообщила врачиха. Будто это она держать должна, а не я.
– Мне пока не тяжело!
Кисонька фыркнул.
– Ну, и чего смешного я сказала?!
– Ничего смешного, просто я песню вспомнил.
– Какую? зачем-то спросила я. Словно жить без песен не могу.
– Женщины бывают разные. Сильные, злые и грязные… - запел Кисонька противным голосом.
– Ну, и какое она имеет ко мне отношение? Я решила не подниматься с кровати, пока все не уберутся из палаты.
И плевать, если потом придется застирывать не только халат, но и простыню. Хорошо, что сейчас батареи горячие и вся постирушка быстро сохнет.