Сказка для старших

Солохин Максим

— Ага, — сказал Митька. — Понял. Это здорово. Встреча с Богом — это приключение, которое не кончается.

Волшебник глянул ему в глаза, и Митька будто провалился в небесную лазурь — от глаз Волшебника невозможного было отвести взгляд.

— Но ты не спеши, — сказал Волшебник. — Ты еще ничего не понял. Все только началось. Только начало открываться. И приключения у нас впереди.

Вдруг стала ненадежной шапка-невидимка.

Это произошло в самый неподходящий момент, когда Митька

спокойно шел к себе домой мимо команды Серого. Он настолько привык к невидимости, что даже не обратил внимания на окрик:

— Эй, стой!

Митька продолжал идти, повторяя слова молитвы. Послышался топот, Митька обернулся. Его догоняли.

Митька автоматически ухватился рукой за бесполезный чепчик; не просто бесполезный, а вредный — теперь придется объясняться, почему он гуляет в чепчике. Митька быстро сорвал шапочку и скомкал ее в кулаке. Молитву он забыл.

— Ты что, крутой?! — спросили его. — Тебе команда была стоять.

Митьку окружили трое. Серый подходил не торопясь, как хозяин положения.

И тут появился Волшебник. Он просто вышел из ближайшего подъезда.

Он был почти неузнаваемым: теперь ему было на вид лет сорок; черные как смоль волосы, рост под два метра, косая сажень в плечах. Сверх того, он был одет казаком и имел шашку.

Добро-добро улыбнувшись, Волшебник сказал:

— Мальчики, мне нужно поговорить с Митькой.

Разбойники смутились.

— Вы тоже хотели поговорить с Митькой, или мне показалось? — спросил Волшебник.

— Показалось, — сказал Серый. — Мы потом поговорим.

— Приглашайте меня на разговор, — предложил Волшебник.

— А Вы кто? — спросили разбойники.

— Митькин покровитель.

Разбойники обалдело молчали.

— Не пугайся, — сказал Волшебник. — Я всегда рядом.

— А что с шапочкой?

— Сказка капризничает, — сказал Волшебник. — К сожалению, когда приходится прибегать к молитве, уже ни на что нельзя полагаться. Кроме самой молитвы.

— Ни на что?

Волшебник молча кивнул.

— В этом недостаток молитвы. Она сильнее всего, но она ревнива. Она постепенно забирает тебя всего. А все остальное от молитвы слабеет, сохнет, как трава от огня.

— Я напрочь забыл молитву, — признался Митька.

— Это неудивительно. Невидимые разбойники всегда помогают видимым. А видимые — невидимым. НЕ забыть молитву в такой ситуации ужасно трудно. Зато если это удастся, может быть настоящее чудо. От Бога, а не от людей.

— А Ваши чудеса — от людей?

— Ну, да. Я же человек. Изначально-то любое чудо — от Бога. Но потом я усваиваю чудо, и оно уже — мое. По вере.

— А чем отличается?

— От Бога? Новизной. Бог не повторяется.

— А как же с шапочкой? Она еще будет работать?

— Будет. А если вздумает капризничать, я тебя защищу. Не бойся.

Мама приехала

из деревни почему-то расстроенная и отвела Митьку к своему духовнику, отцу Глебу, который разъяснил, что молитве нельзя обучаться у кого ни попадя, а не то впадешь в прелесть. Волшебник не годится на роль Учителя.

— А как надо? — спросил Митька.

— Утренние молитвы утром, вечерние — вечером. В начале всякого дела скажи: "Господи, благослови", в конце: "Слава тебе, Господи!"

— И все?

— Хватит с тебя. Подвига сверх силы не бери. Соблюдай посты, ходи в храм. Все прочее постепенно приложится.

Митька не поверил. Постоянно твердить слова молитвы вовсе не казалось ему чем-то непосильным. А что Иисусова молитва сама собой «приложится» к утренним и вечерним, казалось сомнительным.

— Мама, а ты давно ходишь в храм?

— Всю жизнь, сколько себя помню.

— Утренние молитвы читаешь?

— Конечно. Ну, конечно, всякое бывает…

— И вечерние?

— Конечно.

— А почему ты не читаешь Иисусову молитву?

— Этому обучают в монастырях. Я же не монахиня.

— Отпусти меня на лето в монастырь. К отцу Феодору.

Мама решила, что Митька собрался в монахи, и эта идея ее в восторг не привела. С монастырем пока решили не торопиться.

Тогда Митька решил продолжать на свой страх и риск.

Митька попытался научить Кота молиться. Но Мяо-цзы отказался даже пробовать.

— Никого никогда ни о чем не проси, — сказал он. — Сами придут, сами предложат, и еще начнут уговаривать.

Митьке понравились слова Кота. В них было нечто сходное с учением Волшебника. Не про молитву, а то, чему он учил Митьку вначале.

— А почему — сами придут? — спросил Митька.

— Не знаю, — сказал Мяо-Цзы. — Это так всегда бывает. Вон Пес — он просит, и сидит на цепи. А я не прошу, и меня носят на руках, и ласкают, пока мне не надоест.

Митьке стало жалко Пса.

Начав молиться, Митька стал частенько заходить в свой любимый храм — в юркином конце города, на Заречном — где несколько раз бывал в детстве с Папой на службе.

Раньше как-то не заходилось, мешали дела. Хотя Митька частенько проходил мимо церковной ограды по дороге к Юрке. А теперь Юрка уехал, дел стало меньше, а на Заречный все равно надо было ездить, чтобы встречатбся с Волшебником наяву. И Митька полюбил заходить в этот храм один, днем, когда нет службы. Если открыто, можно посидеть внутри, помолиться. Если закрыто, можно посидеть напротив храма на лавочке возле дома, и опять-таки — помолиться.

Сегодня храм был открыт; службы не было; тетеньки, продававшей свечи, тоже почему-то не было. Зато Монах стоял в храме и, по-видимому, молился. Обернувшись и коротко глянув на Митьку, он опять повернулся к алтарю.