Сказка для взрослых девушек
Шрифт:
У длинного, похожего на барак здания со стершейся надписью под крышей толпились люди. Появление в конце улицы незнакомой пары, передвигавшейся в обнимку, вызвало неподдельный интерес. Народ начал подслеповато всматриваться, строя всяческие предположения.
– Дачники из Зойкиного дома, – протянул маленький жеваный мужичонка в огромной заношенной кепке.
– Тю, сказал! – Высокая дородная тетка в пестром платье среднеазиатской расцветки легонько, по-дружески толкнула его в плечо, отчего собеседник завалился на стену магазина. – Не мои это. Там мужик поплотнее будет, а
– Точно, с горы, – нараспев подтвердила маленькая круглая бабенка в сбившейся косынке. – Там мужик в аккурат такой тощий и длинный, как жердь.
– Да, городские – не чета нашим, – с трудом выговорил здоровенный краснорожий детина, мерно покачивавшийся в гуще дамского коллектива. Некоторые звуки захлебнулись в алкогольных парах, поэтому речь его была нечеткой. Для связи слов он периодически жестикулировал, старательно сводя понятия в кучу, чтобы добиться осмысленности в своем выступлении. – Городские, они… эх, хм… гнилые. Ни в хозяйстве их… я вон… дрова колоть… а он… ых, да что говорить! И по бабской части… беда. Как что… так они… без меня никак!
– Ой, Пашка! – визгливо залилась смехом Зойка, ей вторили остальные. – Тебя зовут?
– А что?… Я… по бррр…баттт… Бртру… бартеру всегда готов! За спасибо – это фиг! – Он прервал выступление, желая продемонстрировать упомянутый фиг, после чего тетки уважительно стихли. Фигура из трех пальцев в исполнении сильно поддатого Пашки была вместе с кулаком размером с хорошую кастрюлю. – А за…ну…
Пашка вдруг настороженно огляделся, покачнувшись и едва не рухнув на очередь.
– Нет твоей Аньки, отоварилась она уже, – поторопила оратора маленькая любопытная бабка, стоявшая у входа, но желавшая услышать продолжение занимательного рассказа про бартер.
– А что мне Анька? Я сам себе хозяин! Она у меня во где! – Он повторно продемонстрировал кулак, но уже без фиги.
– Правильно, – кивнул дядька в кепке.
За что тут же получил затрещину от невысокой крепкой тетки, стоявшей рядом:
– Молчи лучше, ирод! Забыл, зачем тебя в магазин взяли?
– Слышь, Пашка, а жена твоя в курсе, что ты ее в узде держишь? – сострила дородная Зойка, и очередь снова залилась веселым смехом.
– Паш, дорасскажи, кому ты там по бабской части по бартеру помогал? – заинтересованно выкрикнул кто-то из толпы.
– Я… да! Я могу… Дров напилить… ох, жара-то… Наколоть там.
– Нет, а по бабской? – ломким баском насел на него прыщавый юнец в драных тренировочных. – Тут все дров наколоть-напилить могут. Ты лучше скажи, кто из дачников в этом деле слаб, так мы по-товарищески поможем. Это ты, жлоб, бесплатно не можешь, а есть и добрые люди. – И парень довольно заржал.
– На что… мне… Не. Мне не надо… Городские бабы тощие. Взять не за что. Коромыслом огреешь… она… того… с копыт сразу…
– Эта вроде крепкая с виду, – задумчиво протянула Зойка. – Может, дочка к кому приехала? Или внучка?
– Наверняка. И что наши ядреные девки в таком сухостое находят? Или она его на откорм берет? – протянула веселая толстуха, с прищуром разглядывая приближающуюся парочку, послужившую причиной жаркой дискуссии.
– Ой, – заголосила вдруг маленькая, изможденная женщина с плетеной веревочной авоськой, – Женечка, сынок!
Она рванула из очереди и побежала, прихрамывая, навстречу
Женя, мгновенно отцепившийся от Галочки, растопырил длинные руки и понесся навстречу. Галя чуть не прослезилась, но вовремя опомнилась и принялась старательно улыбаться будущей родственнице.
– А я сразу… я ж глаз-алмаз… ну, сказал, – промычал Пашка. – Издаля видно – наш, деревенский мужик. Надо отметить.
Очередь одобрительно загудела, полушепотом обсуждая девушку и гадая, всерьез у них все или так – на лето.
– Я стоять не буду! – махнула рукой Анфиса Максимовна и с достоинством пояснила: – Сын все из города привез.
Она так обрадовалась Жениному приезду, особенно в свете того, что в дровянике прохудилась крыша, что совершенно забыла про его спутницу. А Галочка продолжала старательно улыбаться, чувствуя себя скованно. Чем объяснить поведение мамы, она не знала. То ли Женя часто привозил к ней девушек, поэтому тетка уже перестала им удивляться, то ли Галя до такой степени ей не понравилась, что будущая свекровь демонстративно решила ее игнорировать. И Женя тоже хорош! Идет, как будто один. Тоже забыл или не хочет скандала при людях.
Галя, столько лет прожившая со своей мамой и привыкшая, что любое неверно истолкованное слово может служить причиной долгосрочных разборок с умопомрачительным шумовым эффектом, всех мерила той же мерой, проводя неоправданные параллели.
– Ой, мам, – опомнился Женя. – Это Галя.
Анфиса Максимовна заволновалась. Женя впервые привез к ней девочку, и она не знала, как реагировать. Сына она любила безмерно, гордилась им, Женечка являлся главным достижением ее жизни, состоявшимся человеком, поэтому его решения не оспаривались. Если Евгений смог получить диплом, то и невесту тоже был в состоянии выбрать сам, без маминой помощи. Она желала сыну добра и заранее была согласна с любым его выбором.
– Здравствуйте. – Галя покраснела, и по затылку пробежали мурашки. Она ожидала такого же «теплого» приема, который устроила ее жениху собственная мама.
– Это моя мама – Анфиса Максимовна, а это моя Галя. – Женя выполнил торжественную часть и застыл посреди улицы, то ли предлагая дамам пожать друг другу руки, то ли освобождая место для драки.
Сраженная местоимением «моя», Галочка почувствовала себя немного уверенно и тихо сообщила:
– Очень приятно.
Мама лишь молча закивала. Девочка ей понравилась: пухленькая, с милым личиком, воспитанная. Правда, ее немного портили очки, но у каждого минуса есть скрытый плюс: очки придавали ей ореол учености. Во всяком случае, все умные люди много читали и носили очки. В этом Анфиса Максимовна была уверена.
– Галина работает в школе, учительницей, – подтвердил ее надежды Женя.
Она радостно залопотала:
– Так что ж мы стоим? Пойдемте в дом. Вы ж с дороги, голодные…
И Анфиса Максимовна неожиданно резво поскакала вперед. Галочка с удивлением отметила, что никаких негативных эмоций у будущей родственницы не вызвала, хотя Светлана Николаевна всегда говорила, что у дочери на лбу все написано и любая мало-мальски вменяемая женщина не допустит, чтобы ее сын привел в дом такое недоразумение. А еще ее приятно удивило, что слово «учительница» может кого-то настолько впечатлить. Галина даже загордилась. Анфиса Максимовна начинала ей нравиться.