Сказка на ночь
Шрифт:
Вечером, когда мы лежим в постели, я изучаю свежие синяки и ссадины на теле Рустама, провожу кончиками пальцев по воспалённой коже.
— Как это произошло? — интересуюсь тихо.
— Марату досталось сильнее, — криво усмехается муж.
— И почему мне кажется, твой брат скажет Вике то же самое?
— Плевать, что он там скажет этой своей… бабе, — резко бросает Рустам, а после обнимает меня с такой нежностью, от которой моментально перехватывает дыхание.
Муж
— Рустам, — вплетаю пальцы в его волосы, заставляя притормозить, гулко сглатываю и продолжаю: — Мой вопрос был не об этом. Сразу казалось очевидным, вы наброситесь друг на друга с кулаками при первой же возможности.
Он нависает надо мной, буравит тяжёлым взглядом.
— Ты хочешь узнать про казнь? — интересуется хрипло.
— Да, — выдыхаю. — Кто это сделал?
— Это должен был сделать Марат, но все прошло не совсем по нашему плану. Гад умудрился и тут нас обставить.
Я слегка приподнимаю бровь, не решаюсь больше ничего произнести, не мешаю Рустаму вести рассказ.
— Мы провели суд и вынесли приговор. Поединок. Пусть судьба решит, чья возьмёт. Бой должен был провести Марат. На мечах. Вот только состязание долго не продлилось. Отца хватил удар. Видно, старик перебрал впечатлений. Не ждал возвращение блудного сына. И мертвеца увидеть не ждал. Короче, Марат даже толком его не прижал. Так слегка задел, обработал по касательной. И ублюдок рухнул сам. Намертво. Доктор его потом осмотрел, определил сердечный приступ.
— Так просто? — выдаю против воли. — А он точно…
— Мы сожгли его тело. Дотла. А то у нас возникла семейная традиция: погибать не до конца. Тут надо было убедиться наверняка. Поверь, урод не вернётся и не воскреснет. Пепел развеян. От него ничего не осталось. Ну кроме нас. Меня и моих братьев.
— Вы — другие, — заявляю твёрдо. — Вы — не он.
— Подонок жарится в аду, — хмуро заключает Рустам. — Но этого так мало за то, что он сделал. Я жалею, что Марат его толком не отделал. Даже загнать не успел.
— Зато никто из вас не стал отцеубийцей, — бормочу я. — Если от его тела ничего не осталось, выходит, и могилы нет?
— Такая мразь не достойна упокоения по нашим традициям.
— Рустам, — мой голос предательски срывается, а губы сводит судорога. — Я давно хотела спросить.
— Выкладывай.
— Как погибла моя мама? — выпаливаю сдавленно. — Где она похоронена? От нее тоже ничего не осталось после той чудовищной расправы?
Муж молчит. Его лицо выглядит абсолютно непроницаемым. Эмоции считываю только по горящим черным глазам.
Он будто спрашивает меня — «Зачем тебе знать?»
— Я должна понять, — едва двигаю губами. — Должна получить все ответы. Я так и не узнала
Слезы стекают по щекам. Жгучие. Горькие.
Рустам медленно собирает их губами, сцеловывает, точно пытается утолить мои печали, пробует забрать на себя абсолютно всю боль.
— Скажи, — требую тихо, но настойчиво. — Скажи мне правду про смерть моей мамы. Ты был там? Ты видел? Кто-то тебе рассказывал? Марат?
— Марат в этом не участвовал, хотя находился там, — отвечает он. — Меня не пустили, не разрешили даже наблюдать.
— Но ты ведь знаешь? — судорожно глотаю воздух. — Знаешь? Да?
Муж обнимает меня. Крепко. Прижимает к груди. Единственным движением изгоняет холод и дарит ощущение защиты. Он опять спасает из темноты.
— Мы посетим ее могилу вместе, — обещает Рустам. — После того, как ты родишь ребенка. И тогда я расскажу тебе, что произошло. Сейчас тебе нельзя волноваться.
— Хорошо, — киваю. — Ты прав.
Его сердце бьется рядом с моим. Гулко. Жестко. Размашисто. Но этот звук успокаивает, умиротворяет, дарит гармонию и надежду на будущее.
Глава 56
Откуда взялось это огромное зеркало?
Я не помню, чтобы выбирала нечто подобное для кабинета своего супруга. Конечно, многое он тут лично обустраивал, но такой необычный предмет я бы запомнила.
Поверхность зеркала чуть размытая, будто подернута легкой дымкой. Интересный эффект, словно под старину пытались сделать. Рама бронзовая, замысловатая, куча завитушек формируют необычную композицию.
Почему мне кажется, я видела эту вещь прежде? Где? Когда?
Присаживаюсь в кресло, но взгляд от зеркала не отвожу. Сердце гулко бьется о ребра, будто понимает гораздо больше, чем разум.
Моя ладонь опускается на живот, рефлекторно поглаживает. Теперь я и правда ощущаю шевеление своего малыша внутри. Срок приличный, иногда ребенок толкается сильно, показывает характер.
Маленький воин растет. Уже рвется в бой, мечтает броситься в атаку. Весь в отца, но я постараюсь привить ему чуть более четкие понятия о добре и зле, чем те, что есть у его папы.
Наша жизнь идет своим чередом, становится более спокойной, и если честно, трудно поверить в такой расклад. Никто не строит козни, не врывается к нам домой на танках. Никто не арестовывает моего мужа, не совершает попытки убийства.
А вообще, скорее всего, что-то происходит вокруг, просто меня это никак не затрагивает. Рустам окружил резиденцию серьезной охраной, которая не позволит врагам проникнуть внутрь, нарушить мой покой. Безопасность стоит превыше всего.
Мальта давно превратилась в нерушимую крепость.