Сказка на ночь

Ангелос Валерия

— Нет, — отрицательно качаю головой. — Вы что? Я просто модель. Не художник. Не автор. Я… вешалка для этих нарядов.

— Черт, прекрати, — бросает резко. — Остальные может и вешалки. А ты — моя любимая муза. Драгоценность. Моя золотая девочка.

Моро сошел с ума. Другого объяснения не нахожу. Однако спорить с ним не стоит, ведь психов нельзя переубедить.

— Я застрял, — произносит дизайнер. — Долгие годы топтался на месте, ваял реальное дерьмо. Без души. Без огня. Без тени запала. Творчество? Горело огнем. Я пустил свою гениальность на

поток. Коммерция сожрала остатки моих искр. И кризис нагрянул в самый неподходящий момент. Я текущую коллекцию палками выбил из разума. Рисовал через силу, ничего нового не создал, копировал сам себя. А потом…

Мужчина подхватывает меня за талию, отрывает от пола и делает несколько кругов, вертит вокруг оси. Порывисто. Неудержимо.

Я вскрикиваю. Моро выглядит довольно тщедушным, от него не ожидаешь подобных выходок. Я и не думала, что он так легко может меня закружить.

— Пустите, — бормочу сдавленно. — Хватит.

— Ты покорила меня, — отпускает, но тут же сгребает в объятья. — Врезала в самое сердце.

— Вы начинаете пугать, — срывается с моих губ запоздалое признание.

— Я хочу, чтобы ты постоянно была рядом, — горячечно заявляет Моро. — Ты источник моего вдохновения. И ты поможешь создать самую лучшую, самую мощную из моих коллекций.

— Я не совсем понимаю…

— Просто будь рядом.

Моро подвигает ближайшее кресло, попутно сбрасывая на пол все, что там было нагромождено.

— Присаживаясь, — подталкивает меня на сиденье. — Тебе ничего не нужно делать. Находись поблизости, пока я работаю.

— А репетиция? — рефлекторно оборачиваюсь и смотрю на плотно закрытую дверь, еще и горящую лампочку сигнализации отмечаю.

— Ты муза, — говорит Моро. — Моя идеальная музы. Репетиции для бездарностей. Настоящий талант врывается в души людей без подготовки. Накрывает ураганом.

Боже. Какой кошмар. Я наедине с безумцем. Взаперти. Интересно, если заорать, меня вообще услышат? Придут на помощь или предпочтут проигнорировать? От этих размышлений мороз пробегает под кожей.

Но Моро ведет себя довольно мирно. Располагается прямо на полу. Возле моих ног. Спиной опирается на ножку стола. Подхватывает первый попавшийся лист, начинает творить.

Хорошо. Пожалуй, все не так плохо. Посижу и поразмыслю. От меня ничего не требуется. Работа мечты. Разве нет? Мне платят за то, что я просто существую в этом мире. Кто бы отказался от подобного расклада?

* * *

Неделя моды подходит к завершению. Остается всего два дня и два заключительных показа. Самые ответственные и важные мероприятия.

Я взвинчена. Но по совсем другой причине. Рабочий ритм не напрягает ни капли. Если честно, я практически ничего не делаю. Моро не допускает меня на репетиции, уверен, «идеальной музе» не требуется никакая подготовка. В итоге все время мы проводим вместе. Мужчина творит. Я — существую. Вечером участвую в дефиле, спокойнее реагирую на ответственность и вспышки камер.

Наверное, я наглею. Часть меня жаждет прощупать границы,

понять, как далеко могу зайти. Что заставит Моро охладеть? Какая ошибка его взбесит? Провал показа? Резко негативные отзывы в прессе?

Я слежу за новостями о своем супруге. Но в сети нет ничего важного. Пересказ старой информации, обсуждение одного и того же по кругу.

Август отмалчивается. Олег негодует, возмущается тем, как Рустам сорвал отличный план, сбежал в самый неподходящий момент, еще и новые убийства на себя повесил.

Я почти не сплю. Лишь только добираюсь до номера, мигом включаю телевизор, параллельно проглядываю обновления на медиа ресурсах, изучаю форумы.

Тишина. Ноль данных. Полный штиль. Вакуум. Расследование продвигается, однако никто не станет публиковать важные факты в открытом доступе.

Где Рустам? Что с ним?

Я отключаюсь на час или на два. Забываюсь тревожным сном. Вскакиваю от звона будильника, начинаю собираться на автомате.

Проклятье. Кажется, у меня и правда удачная внешность. Глядя в зеркало, не замечаю ни на намека на синяки под глазами. Возможно, потом усталость даст о себе знать. Но пока нельзя сказать, что я практически неделю бодрствую.

Жутко хочется есть. Ни в чем себе не отказываю. Открываю свежую упаковку сладостей, поглощаю и сама не замечаю как.

Любопытно, выгонит ли меня Моро, если растолстею? Заставит выплатить штраф? В нашем контракте ничего о таком повороте не сказано.

Я уже полностью собрана, беру пульт, чтобы выключить телевизор, поскольку такси ожидает внизу, нужно поспешить. Но на экране вспыхивает заставка срочного выпуска новостей.

Дьявол.

Фотография Рустама возникает перед глазами. Сердце пропускает удар. Стискиваю пульт так сильно, что пластик начинает скорбно трещать.

Голос диктора проходится по телу остро заточенными лезвиями.

— Рустам Ахметов найден мертвым вчера вечером.

Пошатываюсь, отступаю назад и судорожно вжимаюсь в стену. Открываю рот, рвано хватаю воздух. Кислород кажется раскаленным.

Глохну. Фразы доносятся сквозь оглушительный гул в ушах. Виски разрывает от жгучей боли.

— …тело выбросило на берег реки… обезображено… по оценке экспертов пробыл в воде трое суток… личность подтверждена… опасный преступник больше никому не причинит вреда…

Нет.

Нет, нет, нет.

Я не верю.

Стекаю вниз. Прямо на пол. Поджимаю колени к груди. Меня трясет точно в тропической лихорадке. Жуткое чувство, отвратительное.

Рустам не мог умереть. Не мог! Это не он. Точно не он. Иначе бы я тоже была мертва, трое суток назад или сколько там они сказали.

— Сильнее смерти, — шепчу я, повторяю, будто молитву. — Сильнее смерти.

Глава 38

Звонок телефона заставляет меня подскочить на ноги, броситься за сумкой в считанные мгновения. Дрожащими пальцами принимаю вызов, боюсь дышать и чуть не взвываю от жесточайшего отчаяния, услышав голос брата.