Сказка о ночном музыканте
Шрифт:
Всё было так, как в музыке звучало.
Ей нравилось «лететь», в лучах искрясь.
А ворон как-то странно поперхнулся,
На родничок, бегущий посмотрел.
Глаза сощурив, ими улыбнулся,
Сказать вернее – сильно подобрел
И произнёс: «Да, парень, как ни странно,
Но ты вновь испытание прошёл.
Осталось третье, тоже непростое,
Чтоб ты смог получить, зачем пришёл.
Исполнишь –
Её не видно ни с каких сторон.
У этого неведомого места
Есть тайный и невидимый заслон.
Ты должен без свидетелей на дубе
То место необычное найти.
Столетний видеть то не разрешает,
И ты ответ от прочих сохрани.
Могу сказать, что там ещё опасней.
Внимательней смотри по сторонам,
Неспешно принимай свои решенья.
Зачем пришли все забывают там.
Теперь прощай! Ты нам потешил душу.
Отныне есть птенцам, что рассказать.
Твою игру волшебную на скрипке
Мы станем с восхищеньем вспоминать».
Огромный ворон каркнул во всё горло,
Собратьев с веток дуба приподнял,
И птицы восвояси улетели
Так быстро, как скрипач не ожидал.
Из слов, что донесла до парня птица,
Он мало что сумел в тот миг понять.
Казалось, будто ворон на прощанье
Хотел его немного попугать,
А может быть и нет. На самом деле,
Жалея, захотел предупредить,
Заставить хорошенечко подумать:
Так нужно ли ему туда ходить?
Давид спешил и мысль об отступленье,
Как не было бы страшно – не зажглась.
Ему желалось всё свершить быстрее,
Пока война вдали не началась.
Не о себе он в это время думал,
А лишь о том, как он бы мог помочь
Любимого найти для грустной Феи,
И войско развернуть без боя прочь.
Поэтому он вновь достал свой камень,
Который в испытаньях помогал.
В его подсказках юноша нуждался,
Ведь он про жизнь на воле мало знал.
Да что скрывать, порой большой учёный
В делах простейших как ребёнок слаб.
Но стоит ли подобного стесняться?
Кто в том силён, помочь лишь будет рад.
Теперь, кроме излеченного дуба,
Никто на музыканта не смотрел.
И разрядив собою напряженье,
Столетний вдруг ветвями зашумел.
Казалось, он указывал Давиду,
Недолго ожидая, продолжать.
Но юноша уж взглядом углубился
В поверхность, что себя стала менять,
И
За ней совсем иной, волшебный мир.
Как мне найти её на теле дуба?
Огромный ствол уж дятел издолбил,
Коровки облизали каждый листик,
Но ничего не вскрылось до сих пор.
Остались схоронившиеся корни.
Куда, на что мне нужно бросить взор?»
Внутри у камня снова засинело,
И быстро погрузилось в темноту.
Давид, на счастье, голос вновь услышал,
Ему доступный только одному:
«Смотри не на кору – смотри на ветви.
Кратчайшую из них вниз потяни.
Задание, конечно, непростое.
Одну из многих нелегко найти».
И всё исчезло так же, как и прежде.
На тверди вновь была голубизна.
Ветвей несчётно на столетнем дубе,
Последняя у облака видна.
Закончились возможные подсказки.
С заданием не справиться игрой.
Давид убрал подальше свою скрипку.
Здесь нужен был подход совсем иной.
И ворон, и волшебный чудо-камень,
Твердили об одном ему: «Смотри!»
Вот если бы он пуст был в этом месте,
Тогда бы это слышалось внутри.
Но дуб был полон мощной сердцевиной.
Нигде не ощущалась пустота.
Давид ходил вокруг, чуть опасаясь,
Что мог сгореть тут раз и навсегда.
Но видно ему это не грозило,
Земля лежала, как в спокойном сне.
Однако, он посматривал под ноги,
Боясь хоть чем-то навредить себе.
И так ходил, то вверх смотря на ветви,
То вниз, так, чтоб на корни не упасть,
Но ничего приглядного не видел.
В нём паника невольно началась.
Залезть наверх? Но как? Кора у дуба
Была довольно высоко пуста.
Туда, где его ветви начинались,
Ему не дотянуться никогда.
И вот уже обход почти закончен.
Шаг, два и он вновь там, где начинал.
И тут Давид нечаянно споткнулся
И наземь, как подкошенный упал.
А послужило этому причиной,
Что он на крону дерева смотрел,
И выступ незаметный в это время
Близ вскрывшегося корня не узрел.
Коряга зацепилась за штанину,
Не думая её освобождать.
И чтобы та одежду не порвала,
Скрипач её стал трогать и шатать.
Когда же, наконец, освободился,