Сказка о ночном музыканте
Шрифт:
Но музыку чудесную слыхал.
Вокруг него охранники лежали.
У каждого рука была с мечом,
Однако, это было неопасно.
Ослепшего будили за плечо.
А тот ещё в действительность не веря,
Представив всё, как продолженье сна,
Очнувшись, почему-то улыбался,
Мечтая в грёзах, что пришла она…
Скрипач в то время произнёс чуть слышно:
«Я здесь, чтоб Ваше горе победить.
Вы
Молчите, чтоб народ не разбудить!
Сейчас Вы чуть воды моей попьёте.
Другою, позже оживим глаза,
Чтоб Вы предстали вновь в великолепье!
На том мы не закончим чудеса!
Правитель даст своё благословенье,
Ведь – это Ваши главные мечты.
Однако нужно выполнить условье:
«Людей вернуть, не разыграв войны!»
Присутствовать там временно опасно.
Когда пора наступит, я дам знак.
Брат принесёт для Вас три пышных розы,
Завернутые в ткань, и только так!
Иначе это будет не посланник,
Отправленный с желанной вестью мной.
Кто я такой? Для Вас лишь только странник!
И это верно, как что Вы – король!»
В незрячем пробудилось недоверье.
Пришедший мог ведь яд в питьё налить,
Но всё же, почему-то согласился,
В надежде своё зренье возвратить.
Давид подал воды испить из кружки.
Глоток, другой и вот – два короля!
Второй был Огоньком крылами схвачен.
И тут же им посажен на себя.
Скрипач смочил платок живой водою,
Отдал тому, кого хотел спасти,
Сказав при этом: «Этою тряпицей
Глаза протрите тщательно свои.
Не мешкайте с поставленным условьем.
Прозрев, поймёте – это не обман!
Возможно уже к вечеру, сегодня,
Правитель благосклонней станет к Вам!»
Нельзя было задерживаться боле.
Давид вскочил мгновенно на коня,
И тут же выше облака поднялся,
Не дав увидеть с двойником себя!
А тот сидел сначала очень тихо.
Потом спросил: «Зачем тереть глаза?
Куда меня забрав, теперь везёте?
Я чувствую, что всюду небеса…»
В ответ услышал: «Шествуем к невесте,
Туда, где шанс есть вновь здоровым стать.
А если с государем сговоритесь,
Глядишь, Вас будут зятем величать!
Я не могу сказать чего-то боле.
Пока лишь об одном хочу просить:
«В словах своих быть очень осторожным.
На свет обид своих не выносить!»
Для Огонька здесь
Давид едва закончил свою речь,
Как конь уже на землю опустился
И так, чтобы вниманье не привлечь.
А юноша, уверенный, что слуги
Ушли с тех мест и больше не следят,
Спуская чужестранца с воронова,
Лишь на него нацеливал свой взгляд.
Он с Огоньком спокойно распрощался,
Гулять его на волю отпустил,
Ведь брать не смел, парящего с собою.
Случись что с ним – себя бы не простил!
Скрипач провёл «величество» до места,
Где сам оставлен до «прогулки» был.
И тут из-за кустов явилась стража.
Никто о нём, бесспорно, не забыл.
Глаза у скрипача вновь завязали.
Пришельца не стеснили – он ведь слеп!
И вот их повели в тоннель обоих,
Похожему по внешности на склеп.
Там было очень тихо, жутковато,
И тяжко… не хватало чем дышать.
Однако королю, как и Давиду,
Сейчас не приходилось выбирать.
Скопированный дивною водою
Никак не мог понять, как быстро он
На всё, что совершалось, согласился,
Забыв о злоключениях в былом.
Но отступать назад уж было поздно.
Их вывели на площадь пред дворцом,
Где дочь с отцом их ждали с нетерпеньем.
И лишь колдун чернел своим лицом!
В нём теплились до этого надежды…
Не должен был прийти сюда король!
Он верил, что Давида не подпустят
Иль в плен возьмут, чиня под пыткой боль!
Тогда не нужно будет пить прилюдно
Напиток, что наложит слепоту.
Но видно час расплаты приближался,
Грозя навечно ввергнуть в темноту.
Злодей не думал с болью об ослепших,
Желая благ и счастья для себя!
Как мог теперь он жертвовать здоровьем
От всей души? Нет, делать то нельзя!
Воздействия желанного не будет.
Но кто-то ж должен сделать это сам!
Злодею ничего не оставалось,
Как с просьбой обратиться к небесам!
Пока колдун витал в подобных мыслях,
Решив, что жидкость пить ему нельзя,
Король стоял пред всеми безоружный,
Прозренье, ожидая для себя.
Увидев его, девушка спустилась
На площадь, в ноги кинулась отцу.
Сквозь слёзы, нежно рук его касаясь,
Взмолилась: «Помогите храбрецу!
Он не виновен, что так получилось.