Сказка про белого бычка

Черный Игорь Витальевич

— Аллах акбар! — неистовствовал Рафик.

Сын пустынь улыбнулся. И продолжал, все так же медленно труся, двигаться навстречу решительному удару.

— Не подведи, миленький, — ласково шептал он Плаксе.

Верблюд прядал ушами, насвистывая свою странную песенку.

Когда двух седоков разделял уже всего какой-то верблюжий корпус, Садай дернул узду, и дромадер лихо принял право, выводя наездника из-под удара. Одновременно легионер сделал резкий взмах и послал свой дротик прямо в лицо хорезмийца. Тот от неожиданности дернулся, дротик

римлянина пролетел мимо, задев шлем и сбив с него перьевой султан.

Зуль-Карнайн же пустил в ход плетку. Взмах, и длинный хвост кнута оплелся вокруг копьеца соперника. Бактриан промчался мимо, унося хорезмийца вперед.

Резкий рывок, и дротик оказался вырванным из рук седока Двугорбого. А сам всадник зашатался в седле, потеряв равновесие.

Плакса, повинуясь твердой и умелой руке юноши, развернулся на месте и погнался за бактрианом. Догнав его, он неожиданно ощерил зубы и вцепился сородичу в ухо. Двугорбый сначала не понял, в чем дело, а потом заревел от обиды и присел на задние ноги.

Зуль-Карнайн же обрушил град ударов на голову опешившего хорезмийца.

Щелк, щелк! — извивалась змея кнута, охаживая противника по ушам, щекам и глазам.

Щелк, щелк! — клацали зубы Плаксы, кусающего то Двугорбого, то его седока.

И не ясно было, кто больше досаждал хорезмийцу. То ли хлещущий его кнутом легионер, то ли кусающий за ноги и руки верблюд.

Наконец, не выдержав издевательств, бактриан вскочил на все четыре ноги и стал стряхивать с себя всадника, мешающего ему разделаться с обидчиком. После двух или трех резких его движений хорезмиец вылетел из седла и, напоследок огретый по голове ногой собственного скакуна, затих на песке.

Не желая, чтобы поединок закончился кровавым исходом, Садай направил Плаксу подальше от того места, где лежал поверженный соперник.

Зрители оценили благородство юноши, разразившись приветственными криками. Громче всех вопили, конечно, Роман, коммилитос и узбеки. Но и среди сидящих в царской ложе нашлись такие, кто не жалел глоток. Особенно усердствовали Марк Сервий, Валерия и… Тутухас. Сенатор остался по-патрициански невозмутимым. Его солдат продемонстрировал отменную выучку, и не больше того.

Разъяренный Двугорбый преследовал победителей, продолжая бросаться на дромадера и сидящего на нем человека. Похоже, человек вызывал у животного даже больший гнев, чем сородич. Потому как он норовил укусить парня то за голову, то за ноги. Зуль-Карнайн возблагодарил небо, подсказавшее колдунам мысль раздобыть штаны. Иначе остаться ему изуродованным.

Плакса подбежал к барьеру и вдруг сел на землю. Повернув к юноше голову, лизнул его в нос. Потом ласково схватил губами за плечо и стал тянуть вниз. Арапчонок понял, что верблюд хочет, чтобы он спешился.

Выпрыгнув из седла, Садай быстренько перелез через ограду, оставляя поле боя двум животным.

С другой стороны поля к хорезмийцу подбежали двое царских стражников и поволокли его прочь с ристалища.

Легионер

добрался до своих, которые тут же принялись поздравлять его с блестящей победой. Но Зуль-Карнайну было не до их приветствий. Он напряженно глядел на поле, где продолжался бой его Плаксы с Двугорбым. Казалось, без победы дромадера его собственный триумф будет неполным.

— Не переживайте, ходжа, — хлопнул его по-дружески по плечу Мирза. — Готов поставить свой пис… э-э… свои кандалы против двух денариев, что наш победит.

— Святая правда! — подтвердил нукер.

Колдуны словно на печень жертвенного барана глядели. Не успел Садай прийти в себя и отдышаться, как Плакса погнал Двугорбого с ристалища, поддавая ему под зад ногами и кусая за хвост. В конце концов, этот самый соперничий хвост оказался в его зубах.

Смотрители за животными еле поймали перепуганного бактриана и повели прочь, а дромадер гордо прошагал к тому месту, где стоял у плетня его новый друг, и положил ему в протянутые руки добытый в бою трофей. Затем так же гордо удалился с поля.

— Ну, ты даешь! — восхитился Роман, тормоша молодого человека. — Цирк Дурова, да и только!

— Почему это я суровый? [60] — не понял довольный араб.

— А, не обращай внимания, триумфатор!

— Я хотеть подарить это домина Валерия, — помахал верблюжьим хвостом Зуль-Карнайн. — Можно?

— Дело твое, — пожал плечами журналист, на лицо которого набежала тень.

— Я сейчас! — засиял, как новенький ауреус, паренек и помчался в царскую ложу.

60

Durus — суровый (лат.).

Роман, нахмурившись, проводил его взглядом и обернулся к коммилитос.

— Ну, ребята, ваш выход!..

Под рев труб и приветствия восторженных зевак на поле появился небольшой отряд хорошо вооруженных и экипированных хорезмийцев.

Выбор оружия особо не оговаривался. Как гости, так и хозяева могли пускать в ход все, что им вздумается: мечи, дротики, трезубцы и тому подобное. С тем лишь условием, что все эти средства отнятия человеческой жизни должны быть затуплены, чтоб, сохрани боги, не убить и не сильно искалечить условного противника.

В принципе, синяки, ссадины, порезы и ушибы не исключались. Какая ж драка без увечий? Однако особо тяжких травм следовало избегать. Поэтому прямые удары в лицо запретили категорически. Нос, глаза, зубы — это не шутки. За порчу этих жизненно важных органов по закону положено выкуп платить. Не отошли от закона и здесь. Если что, покалеченному должно быть выплачено соответствующее вознаграждение.

Прозвучал еще один сигнал.

Калитка на левой от царской ложи стороне «Колизея» распахнулась.