Сказка в дом стучится
Шрифт:
— Я, кстати, тоже. Спасибо, что прояснила ситуацию с моим братом.
— Больше не буду тебя отвлекать, — мой ответ перекрыл ее последние слова. — Пока.
Я спрятала телефон в сумку и сказала Никите максимально спокойно:
— Справимся с гостями. Теперь бы с твоим костюмом так же легко разобраться. Мне нужно домой и на склад заехать. Возьмем кукол и детали костюма для тебя. Доедай уже блин. Это далеко и долго. Не хочу, чтобы папа нас вечером ждал.
Никита не сразу уткнулся носом в тарелку — по всей видимости, хотел что-то эдакое ответить на мою заботу об его отце, но решил, что не имеет пока права мне хамить. Правильный выбор,
Гаражный комплекс у нас дедовский, с советских времен. Собак спускали с цепи только ночью, но днем лица у охранников были не более приветливыми, чем у разъяренных псов. Машину не признали, вышли требовать пропуск, и я обрадовалась, что вожу его вместе с правами, а не в бардачке…
— Новая машина?
— Нет. Чужая. Мне просто из гаража надо забрать кое-какие вещи.
Вещей в гараже скопилось слишком много, и чтобы достать нужные коробки, мне потребовалась Никитина помощь. Паренёк смотрел на весь этот ужас, открыв рот. Я же открыла один из чемоданов и достала жилетку, совсем ледяную — Никита даже дернулся, когда я приложила ее померить к нему одетому.
— Джинсы наденешь свои и закрутишь их. Дырку в старом носке проделаем, а ботинок придётся вот этот надеть. Как раз пальцы вываливаются, жать не будут.
Никита на все кивал. Молча!
— Рубашка подходит. Только постирать надо будет. На голову можно ничего не надевать или шапку-ушанку хочешь?
— С дыркой?
— А ты как думал? Конечно, с дырой, чтобы будущую плешину вентилировать. Ну?
Он пожал плечами, и я запихала все в пакет: ботинки, жилет, шапку. Никита отвернулся и уставился на юнисайкл, висевший на стене на длинном гвозде.
— Вы умеете на нем ездить? — почти что ахнул, тыча в находку пальцем.
Мне пришлось пожертвовать незапланированным восхищением клиента.
— Увы, это не мой. Но говорят, на нем довольно легко кататься. Хочешь попробовать?
Бедняга замотал головой.
— Нет. Что вы… У меня не получится…
— Не прямо же сейчас. Домой можем взять. Сначала надо в коридоре покататься, чтобы стены по обе стороны были для баланса…
— А можно разве? Если это не ваше?
Я улыбнулась — хотелось сказать, что все это мое, потому что половина была привезена в мой гараж, точно на помойку: иногда сюда пробиралась молодежь и с алчными глазами перебирала сокровища для учебных проектов, но обычно, набрав по жадности целую гору, в итоге забирали одну-две вещи, потому что в съемных комнатах ни на что не оставалось места, кроме что крохотного холодильника.
— Потребуется, вернем, — заверила я Никиту. — Но он давно никому не требовался.
На том и порешили.
— Бери пакет и коробку и поедем ко мне за Бабой Ягой.
Никита молча сел в машину, но мне молчание с ним давило на уши сильнее самых высоких басов в динамиках.
— Почему ты не любишь играть в шахматы? — спросила я, не найдя лучшей темы для разговора.
— Они делают меня тупее.
— Должно быть с точностью до наоборот.
— Должно, да не обязано, — ответил Никита с непростительной для его возраста взрослостью.
Глава 63 "Неосознанное родительство"
Дома мы застали Веронику — и я даже как-то совсем не расстроилась. Никита остался в дверях и сказал раньше меня, что мы сейчас уходим. Папины гены
— Достанешь утром перед школой, когда мама уйдет, чтобы лишних вопросов не возникло. Пусть проветрится. И букет приготовь — целлофан в пакете, который в самом углу в кладовке на гвоздике висит. Поняла?
Сестра кивнула.
— Чего тогда бараном на меня уставилась?
— Не решаюсь спросить, как у тебя дела?
— Дела у меня очень даже хороши. А у тебя как экзамены?
— Наверное, тоже хороши. Так ты теперь дома жить вообще не будешь?
— Вероника, — понизила я голос. — Давай мы про это говорить сейчас не будем. Вообще — понятие более чем относительное в отношениях мужчины и женщины. Поняла? Ключи я не отдаю и тапочки не забираю. В остальном пока можешь чувствовать себя временной, но полноправной хозяйкой. Про костюм не забудь, понятно? Завтра в девять. Из-под полы не пить, поняли? Убью! Всех! И скажи девчонкам, чтобы в девять тоже шли домой. Я не хочу, чтобы из-за твоего спектакля, они рисковали своими жопами, ясно?
— Да ясно мне все! Хватит уже воспитывать. У тебя теперь есть, кому морали читать. Вон один даже разуться боится! Застращала уже, мать-ехидна!
Так хотелось врезать сестре хорошенько, но я лишь кулаком погрозила. Бросила в пакет пижаму и еще пару своих вещей и направилась к двери.
— Может, второй чемоданчик возьмешь?
Вот не могла, коза, промолчать!
— А я буду захаживать сюда часто, чтобы тебя, засранку, проверять…
— А мать?
Я замерла на секунду — ведь даже не спросила, как она…
— А ей я могу просто позвонить, — сумела я выкрутиться, но все же почувствовала в сердце неприятный укол досады. Как же я так? Дочь называется…
— Ну да… Типа того…
Иногда лучше ограничиться кивком, чтобы прекратить неприятный разговор. И когда я с перекинутой через руку куклой вышла в прихожую, Никита мгновенно, без всякой на то команды, открыл дверь. Наверное, не захлопнул, когда пришли: замок препротивный, с первого раза не справишься.
На лестнице мы снова столкнулись с соседкой. Поздоровались. Спиной чувствуя ее взгляд, я решила ни в коем случае не оборачиваться — Геля права: ну какое мне дело до мнения чужих людей! Да и на своих родных стоит прекратить обращать внимание. Собака лает, караван идет, так что действительно наплевать и забыть, хоть и не получится — с первого раза, но потом привыкну жить своей собственной жизнью на все сто процентов. И так, как говорит Валерка, у нас все с опозданием на пятнадцать лет. Может, и прав, что я в тайне от собственного разума, на подсознании, ждала именно его — точно у кого-то наверху были на нас свои планы, а над нашими они только потешались.
— А какие у нас планы на лето? — ошарашил меня вопросом Никита, едва успев пристегнуться.
— У нас? — Мне трудно к такому привыкнуть с первого дня. — Я вообще-то летом работаю. А по поводу тебя я честно ничего не знаю. Но если боишься сам спросить, я поговорю с папой. Тебе бы что хотелось летом делать? — тараторила я, испугавшись собственной смелости.
— Не, не надо. Я так спросил… Вас.
И мне тоже надо так спросить — прямо, но не с порога. Валера явился домой каким-то полностью убитым.