Сказка в дом стучится
Шрифт:
Теперь чистой надо придумать, чем его покормить. Макароны закончились. Кашу на обед он точно не станет доедать. Сарделек нет. И о каком полном холодильнике говорил его папочка? Спрошу сына — он потащит меня в Макдональдс. Если повезет — в Теремок. Ну, а что? Это выход из голодной ситуации. Не хочет Терёхин с нами есть — не надо. Мы и без богатыря слопаем богатырский блинчик.
— Хорошо, — Никита принял мое предложение без радости, но и без сожаления, но все же обрадовался, что развязывать шнурки оказалось не нужно.
Что ж — NB на его кроссовках обещают баланс и в новых наших с ним отношениях.
— Можно
— А папа разрешает?
Заминка — понятно, что ответ «нет».
— А я с ним один обычно не езжу. Только с тетей Марьяной.
— Садись…
А что — Терёхин не оставил мне никаких инструкций относительно своих детей. Единственное, что я знаю со слов его сестры, что денег в руки не давать. Но не сажать на пассажирское сиденье — такого не звучало в их разговоре. Никита сел. Заулыбался. Довольный, аж жуть! Возможно, даже в первый раз. Что ж, тут мы с ним оба новички — я тоже впервые за рулем Мерса.
— Думаешь, я справлюсь с этим монстром? — подмигнула я пассажиру.
— С каким именно?
А вы, Никита Валерьевич, шутник однако! Но ругать не стала, просто погладила ладонью руль.
— Папа сказал, что монстр сам ездит.
— У твоего папы много чего само собой делается…
Никита улыбнулся — понял, о чем я говорю. Недооценивает Терёхин сына. Ох и не по годам смекалистый мальчишка у него вырос. В маму или в папу — вот в чем вопрос, ответ на который лучше не искать: себе дороже. Куда проще отыскать иголку в стоге сена или ту особенную, с Кощеевой смертью на конце… Теперь только бы не начать проводить кастинг на роль самого Кощея… А то вдруг им окажусь я сама! Сердце уже не на шутку из груди вон рвется. Где ты, мой любимый малыш Рав?!
— Никита, а ты знаешь, что папа купил Арсению в подарок?
— Знаю, — ответил он слишком быстро. — Ничего.
Я даже как-то не удивилась.
— А ты?
— А у меня денег нет, — снова не стал тянуть с ответом Никита.
— А если бы были…
— Вам скандал нужен?
— Я же тебе деньги в руки не дам.
— Мне ваши деньги не нужны никак, — теперь уже огрызнулся Никита.
— А свои? Ты же в четверг уже в школу не пойдешь? Можешь мне помочь в детском доме с праздником. Сыграть, например, Кузнечика на гитаре. Ведь можешь?
— Я не умею его играть.
— Умеешь. Все начинают с него, разве нет?
— Я его не помню.
— Ну, у нас с тобой аж три вечера есть, чтобы вспомнить… Это даже больше, чем нужно.
Теперь парень глядел на меня исподлобья.
— Зачем это вам?
— Ну, я думала, ты захочешь в четверг на целый день свалить из дома… Нет, не хочешь?
— А папа что-то придумал для меня? — всерьёз насторожился бедняга.
— Не знаю, но думаю, что ничего хорошего для тебя не будет. Учебник для седьмого класса по математике он легко может тебе подарить к окончанию учебного года. Я серьезно, Никита. Ты хочешь купить брату подарок? Я не могу просто так дать тебе деньги, но поделиться гонораром могу, — врала я, не краснея, потому что ложь моя была очень даже полезной в воспитательном плане, пусть Макаренко об этом и не упомянул в своем опусе. Впрочем, понятия не имею, что он вообще в нем писал.
— Я
— Ну, машинок никогда не бывает много. На машинки ты Кузнечиком заработаешь. Обещаю.
— Не надо. Я плохо сыграю и все вам испорчу.
— Не сыграешь ты плохо, я в тебе уверена. Ты ведь уверен, что я в итоге довезу тебя до «Теремка».
— Не уверен… — Никита, кажется, смеялся. — Иначе бы вы давно уже поехали…
— Сейчас все будет!
И все было… Хорошо. Я даже сумела разговаривать с Никитой во время вождения и даже краем глаза уловить движение стрелки навигатора. Парковаться было сложнее, потому что я постоянно отвлекалась на разноцветные указатели на экране камеры заднего вида, которые не соглашались с моим глазомером. Но минут через пять мы все же оказались в очереди за блинами и совсем на чуть-чуть отвлеклись от обсуждения дел профессиональных. По дороге я сумела убедить Никиту помочь мне еще и с эстафетами на дне рождения брата.
— А почему в образе Соловья-разбойника?
— Потому что на все другое у меня есть куклы, а не потому что я считаю тебя разбойником. К тому же, у тебя будет свисток…
— А вы уверены, что хоть кто-то придет к Сеньке в гости?
От неожиданности вопроса я чуть не расплескала по подносу весь свой морс. Вопрос, конечно, интересный, но я не могу дать на него ответ.
— Если бы с гостями возникла проблема, Марианна, наверное, сказала бы мне об этом…
Впрочем, я совсем не уверена, что Марианна вообще теперь когда-нибудь мне позвонит. Но если гора не идет ко мне, я эту гору обойду с другой стороны.
— Марьяна, не отвлекаю? — спросила я, когда она ответила после последнего звонка.
— Нет. Что-то случилось? Не из-за кофе же ты мне звонишь? — добавила тут же со злостью.
— Мы с Никитой пьем морс. И обсуждаем воскресные эстафеты. И у нас возник закономерный вопрос, сколько всего будет детей, на сколько команд их делить?
Никита смотрел мне в глаза, и сейчас они чуть увеличились — думал, наверное, что я в лоб спрошу его тетку, придут ли гости к его братику. Нет, взрослые прямым текстом никогда не разговаривают.
— Ну… Пока шестеро подтвердили. Не густо. Но тебе реально нужно больше?
— Шесть плюс Сенька уже много. Не переживай. Подключим взрослых.
— Я это прямо себе представила…
— Я вообще-то тебя имела в виду.
— Не смешно.
— Марьяна, в чем дело? Я завтра с радостью выпью с тобой кофе.
— А вечером виски со мной пить не будешь?
— Мне утром за руль, так что нет.
Знать бы еще, что в ее крашеной башке происходит! Тараканы у нее явно особенные, «серо-буро-малиновые-в-крапинку»…
— Я завтра смогу в двенадцать.
— А я — нет, — ответила я не со зла. — Никиту же забирать из школы, забыла?
— А ты отлично все помнишь, как погляжу.
В голосе сарказм. В кофе с ней хоть коробку рафинада положи — все равно умрешь от горечи.
— Тогда можем дома вечером чая попить на веранде.
— Дома? — Последовала пауза. Многозначительная. — Ты быстренько, гляжу, освоилась у нас со всеми вытекающими…
— Марианна, я не хочу об этом по телефону. Я узнала то, что хотела узнать.