Сказка Востока
Шрифт:
Именно в такой тяжелой обстановке проявляется величие полководца: Тимур отдал странный приказ — охота, и не специальными отрядами, что и до этого велась, а всеобщая. В бескрайней степи развернулась флангами стотысячная армия в пятидесятикилометровую линию. В то время как центр линии оставался неподвижным, ее края двигались галопом, образуя полукруг, внутри которого оказалось значительное количество степной живности. Фланги продолжали двигаться навстречу друг другу, чтобы сомкнуться с северной стороны.
Круг замкнулся и стал стягиваться. Мимо полуголодных воинов не мог проскочить даже заяц. Почувствовав
Некоторые особи животного мира, попавшие в западню, удивили воинов. В летописи упоминается особый вид оленя, размером больше буйвола, по-видимому, лоси. Тимур, первым войдя внутрь круга, подстрелил из своего лука несколько оленей и антилоп. Его мастерство стрельбы восхищало всех. Большинство усталых воинов могли натянуть тетиву длинного лука лишь до ключицы, Тимур же мог отвести оперение стрелы до самого уха.
Эта грандиозная охота дала изобилие мяса. Состоялся пир. Тимур, однако, не дал армии предаться празднеству. На следующий день его ординарцы объявили всеобщий смотр войск. Ровно в полдень среди войск появился сам Тимур с окружением. На нем золотой шлем, украшенный огромным сверкающим алмазом, на плечах — шуба из белого горностая. В руке эмир держал жезл из слоновой кости с набалдашником в виде золотой головы быка. Позади него штандарт с гербом самого Великого эмира — увенчанный солнечным диском золотой лев. При его появлении военачальники и эмиры спешились и стали на колени.
Эта зримая роскошь и великолепие несколько подняли дух армии, но ненадолго. Тохтамыш сознательно заманивал его все дальше на север, где даже в июне вдруг выпал снег. А потом пошли леса, более частые и густые, рати вязли в болотах. Снова началась жизнь впроголодь. Грабить было нечего: на пути ни одного поселения, ни души. А Тохтамыш все уходил и уходил на север. И тут случилось то, что всю жизнь сопровождало Тимура и не раз помогало — это вещие сны. Так, когда Тохтамыш на него напал, снилось ему, что почему-то с севера осветил его яркий луч, маня к себе. Как только Тимур двинулся в ту сторону, свет исчез, и там застыла в вечном покое путеводная Полярная звезда.
Колдунов, шаманов, гадателей и предсказателей Тимур не любил, и был приказ — таковых, как и нищих и шутов, повсеместно истреблять. Однако при себе, как и любой средневековый правитель, Тимур держал несколько звездочетов, ученых мужей, и якобы ясновидящих, к мнению которых Великий эмир прислушивался, но вывод всегда делал свой.
Тот сон звездочеты объяснили: свет с севера — путь, который надо свершить, чтобы разгромить хана Золотой Орды.
И как в небе одна неподвижная Полярная звезда, так и ты на Земле единый правитель. Это грядущее отвечало помыслам Тимура, ведь он должен стать Повелителем мира и посему выступил в поход, и никакие трудности и преграды не могли его остановить на этом пути.
За пять месяцев изнурительного похода армия Тимура так и не нагнала хана Золотой Орды: кони не могли преодолеть болота Тобола; мошки, комары и слепни атаковали людей и животных, все голодали, начались болезни и недовольство не только простых воинов, но и преданного окружения. И в этот самый тяжелый момент, видимо, от нервного
В упадке сил он понимал лишь одно, что пренебрег одним из Ясов Чингисхана: должно остерегаться преследовать войско, которое без видимой причины обращается в бегство или долго отступает, в тылу может быть ловушка, либо сильное подкрепление. И то, и другое случилось: попал он в самое затруднительное положение. И в это время сон, что очень редко бывает, ведь ублаженный женщинами и вином он обычно крепко спит. Неужели вещий? Словно наяву!
Как он любит, весь при торжественном наряде охотится Тимур на медведя в этих топях. Идет след в след, вот-вот нагонит, а не может, не может идти, все вязнет и вязнет в болоте. И вот провалился, стало его засасывать. Кричит он о помощи и спасении, а трясина все больше засасывает его. Он уже задыхается, уже чувствует прелый вкус болотного мха во рту. И тут медведь сжалился, примчался с подмогою и, хватая за уши, молвит человеческим голосом:
— Не такие уж мы неблагодарные, — дернул он с силою — оторвалась голова, а мишка любуется, — не забудем мы твоей услуги, в стольном граде водрузим башку твою на веки вечные, как символ избавления от Орды и Орды становления.
И как была голова в драгоценном шлеме, так водрузили ее на какой-то постамент, то ли из черепов, то ли еще из каких-то стонов. В общем, он уже не живой, но умереть не дают. Дух его витает, мечется, чего-то человеческого хочет, а он перед Всевышним Судом предстал, и после долгих-долгих лет заточения, после показаний всех свидетелей ему даже в аду места не нашлось. И вернули его на страшную землю, шлем-подделку напялили, бороду приклеили, в стеклянную клетку заточили, не всем подряд, а кое-кому демонстрируют.
— О-о-о!!! — зарычал, пробуждаясь от этого кошмарного сна, Тимур, обеими руками схватился за голову. — Всех звездочетов, предсказателей, мулл и шаманов ко мне, — приказал он.
Тотчас явились старцы, в смиренной позе пали пред ним на колени, ковер поцеловали:
— Что изволит наш Повелитель? — крайне услужлив их тон, покорен их взгляд, сострадание в их виде и жестах.
Пересказал Тимур им свой сон, даже от этого ему снова стало плохо. Мудрецы переглянулись, глубоко задумались, понурив головы. Но что-то сказать надо, и самый старший, самый мудрый держит слово:
— Только Владыке мира Бог мог послать такое великое знамение. И как бы мы ни были просвещены и Всевышним наделены умом, и нам нужно подумать, для того чтобы разгадать этот сон.
— Да-да, — поддержали остальные старцы, ибо кому-то надо на следующую ночь расположение звезд посмотреть, кому на бараньей лопатке погадать, кому петуха на рассвете послушать, кому и у костра попрыгать, а кому поплотнее поесть, послаще поспать, и ему во сне секрет раскроется.
Через сутки они вернулись. Но в этих диких местах и солнце вовсе не садится, и ночь не ночь — коротка, а звезд не видно. С бесконечным закатом туман над болотом стелется, а барашка — как блеет, позабыли, петуха давно уж сварили, словом, молились сутки за здравие Повелителя, но ответ, хоть и не прост, все же разгадан: