Сказка Востока
Шрифт:
— Не кастрируй парнишку — пощади, — и, зная, что ранее оказанная услуга мало чего стоит, услащая разговор, положил в руку евнуха увесистый мешочек.
— Хе, — с удовольствием ощутил евнух тяжесть платы, вернул обратно.
У Несарта перекосилось лицо.
— Не волнуйся, отец, — усмехнулся евнух, — неужели две головы, которые ты спас, не стоят двух крупных гениталий?.. Иди, уж это я смогу. К тому же с удовольствием, — и когда Молла уже исчез в темноте: — Э-эх! И наш народ
Великие пиры — веха в жизни Тимура. Казалось, что на этом кавказская эпопея закончится, и, как мечтали многие воины, после нескольких лет в походе они наконец-то вернутся домой. И сам Повелитель уже об этом подумывал. Да его новый сын Мухаммед-Тума прямо во время пира, под хмельком, решил еще раз выслужиться: доложил, что не все нахские племена истреблены.
— Дело в том, — преданно шептал он на ухо Властелину, — что хитрые горцы увели стариков, женщин и детей в непроходимые Черные горы, что восточнее Аргунского ущелья, туда, где нет дорог и никаких караванных и военных путей.
— А ты знаешь туда дорогу? — сразу отрезвел Тимур.
— Конечно! — на все готов Мухаммед-Тума.
— Там женщины и дети? — переспросил Повелитель и, еще раз услышав утвердительный ответ, браво закричал:
— Ох, харемин ичинэ гирмэ! [86]Ты, мой любимый сын, — хан Алании и всего Кавказа! Да чего там мелочиться, назначаю ханом всей Золотой Орды! — махал руками Тимур.
— Да-да, ичгери, [87]— поддержал Тума.
С военной точки зрения эта операция не вызывала особых трудностей. В горных лесах прорубили просеки и поэтапно дошли до бассейнов рек Басс, Хули, Гумс. Здесь сопротивление было минимальным. Мужского населения практически не было, оно погибло в предыдущих боях. Эти места были густо заселены, много было беженцев с равнины. Как и ранее, армия Тимура разграбила и разрушила все горные поселения. Молодых захватили в плен, остальных уничтожили.
А когда Тимур двинулся еще дальше на запад и дошел до рек Аксай и Ямансу, Мухаммед-Тума взмолился:
— О Повелитель, это мои владения.
— А разве до сих пор были не твои владения? — вроде искренне удивлен Тимур. — Ну, ничего, не огорчайся. Я тоже так начинал. Ибо надо вначале своих побить, чтобы чужие боялись. Так где твой дом, где твое гостеприимство?
— Мой замок в предгорье, на равнине.
— Молодец, жить надо на просторе. А эти горцы под стать своим горам: высокомерны и упрямы. Мы их побьем, чтобы тебе потом править легче было. Хе-хе, сынок, поверь моему опыту.
Опустошив горы, Тимур спустился на равнину. Подойдя к городу Мухаммеда-Тумы, он по-доброму сказал:
— Мой любимый
— Зачем? — не на шутку встревожился Мухаммед-Тума.
— Как «зачем»? — смеется Тимур. — Я должен тебя, нового хана, представить.
— Когда все мужское население собралось на огромной поляне, неожиданно появилась тюркская конница, взяла всех в плотное кольцо.
— Пощади нас, не проливай преданную тебе кровь, — пал на колени Мухаммед-Тума.
— Даю слово, преданную мне кровь не пролью, — все еще мягок тон Повелителя, — если все свое богатство сюда выложите. Да еще сто девушек и двести мальчиков.
Мухаммед-Тума, может быть, и готов был требование Тимура исполнить, но его земляки — нет. Тогда их всех истребили, одного Туму оставили.
— Что ж ты плачешь, мой сын? — по-прежнему ласков голос Повелителя. — Разве может мужчина плакать? Ты лучше мне золотого ягненка верни и живи спокойно, хан Мухаммед.
В тот же день доставили Тимуру древнее искусство.
— О-о! Хорош, хорош! — любовался богатством Повелитель. — И все бы ничего, — искоса посмотрел он на Мухаммеда-Туму, — вот только какой же ты хан, и кем ты будешь править, если своих подданных сам истребил. И никакой ты не Мухаммед, ты действительно ублюдок — Тума.
— Я ведь предан тебе, Повелитель, — в ногах валялся Тума.
— Хм, ты отца предал, свой народ предал. А то, что пока еще мне предан — верю, и слово свое сдержу, не прольется твоя свинячья кровь. Повесить!
С чувством исполненного долга пребывал в этот день Тимур. Он сполна отомстил за сына, и хотелось отдохнуть, в шахматы сразиться. Вызвал Моллу Несарта.
Увидев, как пришедший Молла пристально поглядел на золотого ягненка, Тимур восторженно воскликнул:
— О-о! Бог вернул мне это сокровище!
— А разве ты не дал Туме, и Тума не взял у тебя этого козленка, как священный закат?
— Ну, — встрепенулся Повелитель, — и что ты этим хочешь сказать?
— А то, что Бог не принял твой закат, — ткнул он Повелителя пальцем. — Значит, окончательно от тебя отвернулся.
— Что ты несешь, гнусный раб!
— Да, я раб Божий, но не твой раб, проклятый Тамерлан…
Наказание было жестоким, но не смертельным. Великий эмир всегда руководствовался не эмоциями, а расчетом: такой грамотный человек, как Молла Несарт, нужен ему и его империи.
На этом поход против Золотой Орды можно было считать законченным. Однако хитрый Едигей, севший в Сарай-Берке вместо свергнутого хана Тохтамыша, по мнению Повелителя и его окружения, выплачивал мало дани — всего половину, как договаривались. Надо было забрать все.