Сказка
Шрифт:
Король Ян заболел. Его сын Роберт, который всегда был любимцем отца, а также старшим из двух мальчиков, ждал своего часа, чтобы испить из священной золотой чаши. (Я представил себе выгравированных у нее по краям бабочек.) Элден, младший брат, был забыт всеми — за исключением Лии, которая его обожала.
— Судя по всему, он был уродливым косолапым ублюдком, — сказал Домми однажды вечером, — хромым на обе ноги.
— Я слышал, что еще и бородавчатым, — сказал Ока.
— И с горбом на спине, — добавил Фремми.
— А по-моему, это была шишка на шее, — поправил Стакс.
Мне было интересно, даже поучительно то, что они говорили
Элден ревновал к своему брату, и ревность переросла в ненависть. Все, казалось, были согласны с этим — а почему бы и нет? Это была классическая история соперничества братьев и сестер, которая встречается почти в любой сказке. Я знал, что хорошие истории не всегда правдивы или не совсем правдивы, но эта выглядела достаточно правдоподобной, поскольку человеческая природа такова, какова она есть. Элден решил занять королевский трон, либо силой, либо хитростью, и отомстить своей семье. Если при этом пострадает и весь Эмпис, то так тому и быть.
Когда появилась серость — до или после того, как Элден стал Губителем Летучих? Некоторые из моих товарищей говорили, что до, но я думаю, что это было после. Я думаю, он каким-то образом принес это. В чем я был уверен, так это в том, как он получил свое новое имя.
— Бабочки в Эмписе были повсюду, — сказал док Фрид. — Они затмевали небеса.
Это было после тренировки, когда он вставил плечо Янно на место. Мы возвращались в нашу темницу, шагая бок о бок. Док говорил тихо, почти шепотом. Было легче разговаривать, спускаясь по лестнице медленно, потому что мы устали. То, что он сказал, заставило меня вспомнить о том, как странствующие голуби когда-то затмевали небо Среднего Запада [224] . Так было до тех пор, пока на них не начали охоту. Но кто и зачем охотился на бабочек-монархов?
224
Странствующие голуби (Ectopistes migratorius), когда-то водились в США в огромном количестве, но к концу XIX века были полностью истреблены.
— Они что, были съедобными? — спросил я. В конце концов, именно поэтому исчезли голуби: они были дешевой пищей в путешествии.
Он фыркнул.
— Монархи ядовиты, Чарли. Съешь одного, и у тебя будет расстройство желудка. Съешь горсть, и можешь умереть. Как я уже сказал, они летали повсюду, но особенно много их было в Лилимаре и пригородах, которые его окружают.
Он сказал «пригороды» или «предградья»? Неважно, смысл был один.
— Люди выращивали молочай в своих садах, чтобы личинки питались им, и цветы, чтобы бабочки пили из них нектар. Считалось, что они приносят королевству удачу.
Я подумал обо всех изуродованных статуях, которые я видел — об их распростертых крыльях, превращенных в щебень.
— Предание гласит, что как только семья Элдена была убита и остался только он, он ходил по улицам в красной мантии с белоснежным горностаевым воротником, с золотой короной Галлиенов на голове. Небо было темным от монархов, как и раньше. Но каждый раз, когда Элден поднимал руки, тысячи их падали замертво с
— Это ужасно, — сказал я. К тому времени мы уже почти пришли. — Ты веришь в это?
— Я знаю, что они погибли и в Цитадели. Сам видел, как они падали с небес. Другие скажут тебе то же самое, — он вытер глаза, потом посмотрел на меня. — Я бы многое отдал, чтобы увидеть бабочку, пока мы торчим на этом игровом поле. Хотя бы одну. Но я думаю, что их больше нет.
— Есть, — сказал я. — Я их видел. Их очень много.
Он взял меня за руку, его хватка была на удивление сильной для маленького немолодого человека — хотя я не думал, что с приходом Честных игр доктор продержится намного дольше, чем Хейми.
— Это правда? Ты клянешься в этом?
— Да.
— Поклянись именем твоей матери, сейчас же!
Один из наших охранников оглянулся, нахмурился и сделал угрожающий жест своей гибкой палкой, прежде чем снова двинуться вперед.
— Клянусь именем моей матери, — сказал я, стараясь говорить тихо.
Монархи не исчезли, как и Галлиены — по крайней мере, не все. Они были прокляты той силой, которая сейчас жила в Элдене — той же самой, которая, как я предположил, превратила ближайшие пригороды в руины, — но выжили. Однако этого я Фриду не сказал. Это могло быть опасно для нас обоих.
Я вспомнил историю Вуди о том, как Хана преследовала остатки его семьи до самых городских ворот и как она снесла голову племяннику Вуди Алоизиусу.
— А когда пришла Хана? И зачем она пришла, если великаны живут на севере?
Он покачал головой:
— Этого я не знаю.
Я подумал, что, возможно, Хана была в гостях у родных в Крэтчи, когда мистер Боудич совершил свою последнюю экспедицию за золотом, но точно сказать было невозможно. Он был мертв, и, как я уже сказал, история Эмписа оказалась довольно туманной.
В ту ночь я долго лежал без сна. Я не думал об Эмписе, или бабочках, или Губителе Летучих; я думал о своем отце. Скучал по нему и беспокоился о нем. Насколько я знал, он мог подумать, что я уже мертв, так же как моя мать.
Время тянулось незаметно. Я собирал свои крохи информации, хотя и не знал, для чего это делаю. И вот однажды мы вернулись с тренировки, чуть более тяжелой, чем другие в последнее время, и обнаружили в камере Йоты бородатого мужчину намного крупнее меня, Домми или самого Йоты. Он был одет в грязные короткие штаны и такую же грязную полосатую рубашку с отрезанными рукавами, демонстрирующими бугры мышц. Он сидел на корточках в углу, подтянув колени к лицу, держась подальше от голубого сияния, заполнявшего камеру — оно исходило от Верховного лорда.
Келлин поднял одну руку. Жест был почти вялым, но пара ночных солдат, ведущих нас, сразу остановилась и встала по стойке «смирно». Мы тоже остановились. Рядом со мной в тот момент была Джая, и ее рука скользнула в мою. Было почему-то очень холодно.
Келлин вышел из камеры Глаза и оглядел нас.
— Мои дорогие друзья, я хотел бы познакомить вас с вашим новым товарищем. Его зовут Кла. Его нашли на берегу озера Ремла после того, как его маленькая лодка дала течь. Он чуть не утонул, не так ли, Кла?