Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"

Коллектив авторов

– Я не стал бы сражаться со столь почтенным рыцарем, если б знал, – сказал Джорн.

– Ты бился с тем страшным соперником, каким я тебе представлялся, и в том проверка и доказательство твоей доблести. Когда в дому лишь тьма да тишь, кто различит кота и мышь?

Голос рыцаря уже не гремел раскатами, а стал тихим и тонким. Джорн помог старику подняться на ноги, остановил кровь и перевязал его раны.

– Чему мне верить? – воскликнул Джорн. – Что достойно веры?

– Верь сердцу своему, любови верь, – ответил старик. – Пятьдесят

шесть лет назад я пошёл на тяжкий труд ради любви моей дамы. Одевшись в доспехи гордости и высокомерия, я искал встречи лицом к лицу со страшным Мок-Моком, а нашёл лишь безвредное чучело из глины и дерева...

«Любовь – каприз, а человек – дурак!» – воскликнул я тогда. Но труд и риск не в страшных чудищах, не в доблестных деяньях, а в том, чтоб сердце милой удержать.

Потому плачевна судьба человека, который не воротился домой просить руки своей дамы – и теперь каждый май до самой смерти – я буду отвергаем любовью, которую однажды посмел отвергнуть.

Джорн помолчал, а потом спросил:

– Может быть, один из твоих братьев вернулся с золотыми клыками и мечом и завоевал руку дамы?

Старик вздрогнул под доспехами:

– Она не вышла замуж, и с тех пор всю жизнь подле окошка просидела: днём – с совами, а за полночь – с котами, и выплакала очи, и ждала, и вскрикивала: «Чу! Вот он идёт...»

Ей всё – и пыль, и облако, и роза – являло лик любимого. А голос – всё становился резче и звончей с неизгладимым призвуком безумья. И вот она, в конце концов, сварила недоброе снадобье из мышей, добавив вайды, руты и полыни, и закляла...

Послушай, что скажу: «Тяжек рыцарский доспех, и гордыня – тяжкий грех. Зычен грозный голос мой, а в душе я – сам не свой».

Молодой Принц молча выслушал старца.

– Она называла вас Отважным, – только и мог сказать Джорн в утешение. – А щель в ваших доспехах она просила расположить подальше от сердца.

Горький стон послышался из-под лат, и фигура Горестного Страдальца, побрякивая доспехами, медленно удалилась между деревьев и исчезла.

Принц же поспешно подобрал рассыпанные рубины и через мгновение скакал к замку отца со сверкающей чашей в руке.

ЧЁРНЫЕ ЧАРЫ

Четыре руки семь раз постучали в дверь высокого покоя замка, а когда Принцесса пригласила к себе, один за другим вошли Король Клод, Токо, Писец и Лекарь.

– Мы пришли сказать вам три горьких вещи: быль, сказку и сделать вывод, – начал Клод, и его тяжёлое лицо налилось кровью.

– Если мне позволено будет сказать своё слово первой, сир, – произнесла Принцесса, – то я бы выразила горькое сомнение.

– Тогда выскажите своё сомнение, – ответил Клод,– если только оно не затрагивает чести моих сыновей или моей.

– Фу ты, ну ты, разговорчики пошли! – чертыхнулся Токо, пристально всматриваясь в Принцессу.

– Не футай меня своими нутами, мне сегодня не до них, – оборвал его Клод.

Он сделал жест рукой, и Принцесса продолжила:

–

Моё сомнение состоит в том, что раз я не могу вспомнить своего имени, то, может быть, у меня и не было имени. Может быть, я простая молочница или стряпуха.

– Ну, ну, – сказал Токо, – моя матушка в деревне, помню, напевала:

Зна'тна барышня мертва,

Про'ста девица жива.

– О нет! – воскликнула Принцесса. – Я не смотрю свысока на женщину, кем бы она ни была, если только она не скрывает своего происхождения. Но я знаю, что есть законы, указы и распоряжения, воспрещающие девицам из низких сословий или неблагородным выходить замуж за Джорна.

– Равно как и за Тэга, – уточнил Клод.

– Равно как и за Гэла, – добавил Писец.

– А вот мой батюшка, – вмешался Токо, – напевал бывало:

Принцы да принцессы

Дуры и балбесы.

– Ты очутишься в темнице, если не прикусишь язык! – прикрикнул на него Клод и подошёл к Принцессе, вновь окидывавшей тревожным взглядом то одну, то в другую дорогу. – Могу поклясться, несмотря ни на что, что вы – Принцесса благородной крови.

Он обернулся ко всем и сказал:

– Посмотрите, как она говорит и как держит голову.

– И как стройны и тонки её ноги, – добавил Токо.

– Вы во власти заблуждения! – воскликнул Королевский Лекарь, который до тех пор спокойно прощупывал свой пульс, но не подсчитывал, потому что как больной он всё ещё считал себя больным, а как врач – считал себя здоровым. – Это всё лишь зловредное колдовство. Уверяю вас – ничто так не мешает медику как колдовство. Помню был у меня больной маг, у которого опухоль скакала по всему телу и становилась то цветком, то драгоценным камнем. Не дадим обмануть себя ложными формами и сходствами. Что есть – то было, а что было – будет. Дайте мне выслушать сердце этого существа.

– Этой дамы, – поправил Клод. – Мы должны доверяться внешности, пока нет иных доказательств. – Я обещал ей быль, сказку и вывод.

– Я расскажу ей сказку, – предложил Токо.

– А я сделаю вывод, – заключил Лекарь.

– Мне остается быль, – сказал Писец, – а быль в том, что вы не помните своего имени.

– Пусть Токо расскажет сказку, – приказал Клод.

– На самом деле, – добавил Писец, – сколько здесь легенд, догадок, домыслов, никто сказать не может. У Токо свой рассказ, но можно десять других таких же верных наплести.

– Пусть будет этот, коль других не хуже.

– Но я клянусь, бьюсь об заклад, божусь и руку отдаю на отсеченье, подчёркиваю, делаю упор, особо отмечаю, утверждаю, что ровно десять есть таких историй, и каждая другую уточняет, по сути и в деталях подтверждает и дополняет в разных мелочах.

– Не укутывай меня словами! – крикнул на него Клод. – Говори!

И Токо рассказал ту старую историю о белом олене, который и вправду был оленем, а не благородной принцессой.

Принцесса слушала со вниманием и стояла не шелохнувшись.