Сказки и песни цыган России

Гесслер Н. А.

— А что, ты разве не знаешь меня, Кузьма? — отвечает ему Федот. — Ведь я — цыган упрямый, конечно, останусь. Не одолеет меня нечистая.

— А давай–ка мы с тобой поспорим, — говорит Кузьма, — если справишься с нечистой силой, я тебе тыщу рублей денег дам! А если не справишься, то мне с тебя и брать нечего...

На следующую ночь все повторилось снова: пришла в полночь покойница, снова напустила сон на цыган и принялась с Федотом драться Как только ни бил ее Федот — и кнутом, и оглоблей, которую заранее припас, — ей все нипочем было До третьих петухов доборолись, совсем обессилел Федот, хоть ложись да помирай, да тут наконец петух прокричал, и

сгинула нечистая сила. Сел Федот на крылечке, отдышаться никак не может. Задумался цыган: «Если так и дальше пойдет, то скоро мне крышка будет — прикончит меня нечистая. Знать, силой не побороть проклятую бабу. Тут надо действовать умом и хитростью».

— Слышь, Кузьма, а где могила твоей жены? — спросил Федот у хозяина наутро. И тот повел его на кладбище. Видит Федот: могила стоит свежая и нет на ней ни креста, ни оградки. «Так вот откуда ты, нечистая, взялась, — подумал Федот, — ну так я с тобой живехонько справлюсь».

Пошел Федот в лес, срубил осиновый кол и вбил его в могилу. Больше покойница не являлась по ночам.

63. Заколдованная лошадь

[63]

63

Записана на ст. Антропшино Ленинградской обл. от В. А. Ивановой, 1926 г. рожд.

Жил–был цыган–колдун. И была у этого колдуна заколдованная лошадь — чистокровный арабский рысак. Таких красивых лошадей нигде не сыщешь. На скачках эта лошадь всегда первые призы брала. Да и не только на скачках наживался колдун. Известное дело: завистников у него было много. Ведь цыгане часто лошадей уводили, а такую лошадь украсть — почетное дело для цыгана. Эту лошадь у колдуна не меньше ста раз пытались увести, да только все было бесполезно.

Вот украдут у колдуна лошадь, а он сразу по базарам да по ярмаркам ходить принимается — лошадь разыскивает. Уж ее и красили, и перекрашивали, уж что только цыгане над ней не проделывали, чтобы ее не отыскали, — ничего не помогало. Стоит только колдуну на базаре появиться, как его заколдованная лошадь сразу на дыбы становилась и бегом к хозяину.

— А ты почем знаешь, что это твоя лошадь, ведь твоя другой масти была? — начинают накидываться на колдуна конокрады, а тот спокойно отвечает:

— Есть у меня одна заметка своя...

— Какая заметка? Зачем напраслину на нас возводишь? — с кулаками кидаются на колдуна конокрады, начинают себя в грудь бить, божиться, призывать свидетелей. А когда на шум подходил урядник, колдун спокойно вспарывал ножом кожу на шее лошади и доставал оттуда свой знак — три золотые монеты. Понятное дело: конокрадов сейчас же в тюрьму отправляли, а колдун со своей лошадью домой уходил.

Только так это по первоначалу было, а потом поумнели цыгане, ведь кому охота в тюрьме сидеть? Поймает их колдун, а они от него деньгами откупаются. Колдуну только этого и надо было. Поняли цыгане, что трудно украсть эту заколдованную лошадь, несчастье она им приносит, а все равно души цыганской не переделать: тянет к заколдованной лошади. И год от года росла дурная слава об этой лошади и ее хозяине.

И вот наступил срок колдуну умирать. Прослышал об этом Граф, известный в округе вор–конокрад, и тут же к колдуну отправился:

— Продай, колдун, мне свою лошадь, я тебе хорошо заплачу!

— Зачем мне деньги,

если я помирать собрался?

А детей у меня нет! Нет, не продам я лошадь, никому она не достанется.

Так и ушел ни с чем Граф из дома колдуна. А на следующий день колдун умер. Колдуна еще в гроб кладут, а Граф уже около конюшни вертится. Вывел лошадь, санки запряг и поехал. Да только не успела лошадь двух шагов ступить, а колдун приподнимается в гробу и кричит:

— Не тронь мою лошадь, Граф! Если надо, иди в другое место лошадей воровать.

Не послушал Граф колдуна и помчался себе. Едет он, едет, снег летит из–под копыт у лошади, полозья санок скрипят. Вдруг, откуда ни возьмись, рядом с Графом мужичок какой–то объявился. Еще минуту назад никого не было, а тут — на тебе! Граф был не из пугливых, размахнулся да как даст тому мужику кулаком по шее. Глядь, а мужика–то и нет никакого. А у самого шея болит нестерпимо. А потом этот мужичок опять появился. Рассердился Граф да как хватит его кулаком в глаз. Смотрит: опять никого нет. А у самого синяк под глазом здоровенный и глаз оплыл. В третий раз появился мужичок. Тут уж совсем Граф взбесился. «Ну, — думает, — сейчас я тебя прикончу!» Со всего размаха как двинет мужика по зубам. Опять исчез мужик, а Граф от боли по саням принялся кататься. Пощупал пальцем — двух зубов как не бывало. А тут за поворотом мостик показался. Только лошадь на мостик вступила, как мгновенно исчезла. Нет ни лошади, ни санок. Стоит Граф один на мосту и никак понять не может, что же произошло.

— Что же это такое? — подумал Граф вслух. — Чертовщина какая–то. Не может же быть такого, чтобы от мертвеца лошадь нельзя было взять! От живого не могли цыгане–конокрады взять, так неужели и от мертвого ничего не выйдет?

Приходит Граф обратно во двор к колдуну, а лошадь эта, запряженная в санки, как ни в чем не бывало стоит себе во дворе. И хомут тот же, и дышло.

Опять вскочил Граф в сани и опять поехал, и все повторилось снова. И так три раза повторялось, пока не прибежал Граф во двор к колдуну и не вскричал:

— Да будь ты проклята, дьявольское отродье, чтоб я еще хоть раз к тебе подошел!

Плюнул Граф и ушел ни с чем. А когда на следующий день похоронили колдуна и цыгане собрались в его дворе, чтобы решить, кому все же заколдованная лошадь достанется, вышел Граф вперед.

— Чявалэ, — сказал он, — многим из вас эта лошадь несчастье принесла, и я от нее пострадал. Так пусть же она не достанется никому!

С этими словами Граф взял ружье и выстрелил в заколдованную лошадь.

64. Как цыган у колдуна лошадей воровал

[64]

Жил бедный цыган. Настолько он был беден, что и сказать невозможно. Задумался как–то цыган о жизни своей. «Что делать? — думает. — Как от этой бедности избавиться? Надо идти лошадей воровать».

Пошел цыган на воровское дело. Выбрал ночку потемней, отъехал от табора подальше, видит: табун пасется. Одну лошадь посмотрит цыган, другую — нет ничего подходящего, все такие клячи, что за них ничего не возьмешь. Что делать? «Пойду, — думает цыган, — в деревне переночую, а наутро осмотрюсь, глядишь, что–нибудь и подберу».

64

Записана на ст. Михайловка Ленинградской обл. от А. М. Лобановой, 1907 г. рожд.