Сказки иных миров
Шрифт:
Костлявая ладонь, свободная от оружия, легла мне на глаза, а голос произнёс: "Если бы ты могла этого не слышать" -- с той же интонацией, что и при объявлении благодарности с оголённым кинжалом, приставленным к спине. "Хотя бы не увидишь". Придерживать тело и закрывать глаза одной рукой оказалось совершенно невозможно -- поясом тулузы мне завязали глаза, а рукой прижимали к себе. Конь по кличке Дуат, как я услышала сейчас, нетерпеливо переминался с ноги на ногу, покачиваясь.
Жёсткий
Дуата заносило из стороны в сторону, но рука Сальвера уверено лежала у меня на животе и... поглаживала? Он сражается, играючи? Мне стоило увидеть происходящее. Я потянулась к повязанному на глаза поясу, но меня резко оборвали на половине и жарко прошептали: "Какая же ты любознательная. Но сейчас не к месту".
И вот сейчас я полностью убедилась в том, что Сальвер польстился на меня. Уж лучше бы продолжал называть ведьмой -- ребёнку простительно, но малолетний поклонник, пускай лорд, не является верхом девичьих мечтаний. Особенно учитывая его начальную стадию анорексии после болезни. Его хочется не приласкать, а покормить. Если уж целовать, то только в щёчку или в лобик! Стоит надеть обувь на высокой подошве, и я буду выше него.
Лязг стали прекратился.
Лорды перекинулись парой слов, и два боевых коня понесли наездников вперёд по тропе. Сальверу некуда складывать тормаш, значит он несёт его в руке, попутно придерживая уздечку. Снимать повязку с глаз не позволили всё равно, хотя отъехать к этому времени мы должны были прилично. Пока ещё невинные приставания, не встречающие протеста, в любой момент могут превратиться в натуральное домогательство.
– Убери руку, -- тихо предупредила я Сальвера, чтобы Надаль Пеш ничего не услышал.
– - Мне только знаков внимания от мальчишки не хватало.
Получилось слишком грубо, как по мне, но лорд только сильнее прижал меня к себе. Наглый. Оборзел. Или это последствие лечения? Может отсутствие заботы в семье, а я полторы недели носилась вокруг него. Не моё дело. Передёрнув плечами, я только тогда смогла избавиться от повышенного и никому ненужного внимания.
– Реймун!
– - лорд Пеш нахмурился и высказал.
– - Запахни тулузу, это неприлично. Скоро войдём в город, а там от слухов никогда не отделаешься!
Повязку
Город удивлял.
За сорок лет жизни в деревне я и представить не могла, что город -- это цивилизация! Четырёхэтажные здания с окрашенными стенами, а в деревянные оконные рамы вставлено настоящее стекло! На улицах чисто и под снегом виднеются верхушки низеньких оград клумб. Если окажется, что здесь есть водопровод -- счастье. А если еще есть техника, пускай не цифровая, то... глупости.
Разноцветные дома и каменная дорога. Другая одежда. Каждый горожанин носил тулузу, когда Реймуну предоставили парадную одежду с плеча старшего сына старосты Бруно, получившего первичное образование в городе. Такая гордость для отца! Здесь, думаю, наличие первичного образования обязательно даже для чернорабочих.
– Дистрас, -- сообщил Реймун.
– - Город маленький, потому не стоило больших трудов привести его в порядок. По размером не сопоставим с Калрисом, но по чистоте выигрывает во много раз. И коррупции нет. Низкий уровень преступности. Чуть на царскую зависть не нарвался, но обошлось.
Отвечать не хотелось, но вопросов появлялось всё больше и больше. Сравнивая Дистрас с "Феандигрогом" из сна (пусть мир лордов будет коматозной реальностью), то город выглядел много естественнее, чем крепость, больше похожая на раздел локаций компьютерной игры. По простому Пэкмену скучаю страшно.
– Зайдём к портному, приведём вас двоих в порядок. Иначе леди Сальвер вовсе чувств лишиться, ей хватит твоей болезненной худобы, Реймун.
На заявление Надаля Реймун практически незаметно фыркнул, но вида, что это его задело, не подал. Крайне серьёзный юноша, стоит сказать. Такому бы книги день и ночь читать, делать научные открытия, а не воевать. А вот об оружии стоит расспросить. Ненавязчиво.
– Что значит, ты получил тормаш?
– Тормаш -- это не только название клинка, но и звание, -- спокойно ответил Сальвер, направляя Дуата вправо.
– - Нужно воспитать в себе особое качество, чтобы получить особую царскую награду. Её удостаиваются лишь единицы.