Сказки из Скородумовки. Лушенька-норушенька

Скифа Аноним

– И вам не болеть, Фома Никанорыч.

После ухода домового Лесовушка долго молчала, потом пожевала вялыми бледными губами, вытерла слезу с коричневой щеки и сказала:

– И нам спать пора, Лушенька ты моя, норушенька.

Утром старуха ушла по делам в лес, Луша поиграла с курочкой, погладила козочку, попила чаю и доела вчерашнюю баранку. Потом села у окна. Только что прошел дождь, капли еще не высохли на разноцветных листьях деревьев. Ветер махнул рукавом и раскидал тучи по небу, солнце заглянуло в образовавшуюся

прореху, и лес засверкал, наполнился золотым и розовым сиянием.

– Хорошо то как, - сказала Луша, - пойду и я погуляю.

Девочка обула лапоточки, натянула душегрейку, покрыла голову платочком и побежала по тропинке. Воздух был свеж и прохладен. Тропинка петляла по лесу и скоро вывела Лушу к деревеньке, стоявшей на пригорке. Солнце освещало последние не сорванные головки подсолнухов, яблони, усыпанные спелыми плодами, желтые поленницы дров. Намокшие во время дождя избы были темными и хмурыми. Петух взлетел на плетень и звонко закричал, бабы шли к колодцу. Шел хлопотливый деревенский день.

– Вот она, Скородумовка!
– вздохнула Луша.

Маленькая собачка выскочила из ближайшего домика и с визгом начала бросаться под ноги лошади, запряженной в телегу. Лошадка, покорно опустив голову, трусила по дороге.

– Но, но, - время от времени покрикивал возница.

В телеге, на красном ковре развалилась румяная сваха. Она была толста и кругла, ее щеки довольно лоснились, а маленькие хитрющие глазки заплыли жиром. Рядом с ней сидел парень в картузе, сдвинутом на ухо. Парень, приоткрыв рот, бессмысленными глазами смотрел по сторонам. Напротив устроились высохшие от ежедневного тяжелого труда крестьяне - родители парня.

– Сто-ой!
– зычно крикнула сваха.
– Приехали.

Телега остановилась у бедного дома с покосившейся крышей. Навстречу гостям вышел худой и нескладный мужик в праздничной рубахе и почти новом пиджаке. Это был отец Катюши. Высыпали несколько ребятишек, но тут же застеснялись и спрятались в дом. Сама же Катя вся в слезах метнулась к овину, чтобы спрятаться от гостей.

– У вас товар, у нас купец, - напевно заговорила сваха, вываливаясь из телеги, по-хозяйски прошла в дом и села на лавку.

– Ох, - сладким голосом сказала она, - счастье я привезла в ваш дом, не спрячешь его никуда, как ни старайся. Как солнышко в небе оно всем видно будет. Нашелся жених для вашей Катеньки. И пригож, и хорош, а добрый какой, ласковый, сроду никого не обидел.

Жених щедро улыбался во весь рот, показывая отсутствие переднего зуба. Войдя в дом, он даже не догадался снять картуз.

– А где ж невеста?
– заволновался парень.

– Ой, да застеснялась она, - продолжала свою песню сваха.
– За овином прячется, беги, познакомься с ней поближе.

И тут парень, повертев головой, увидел маленькую девочку у входной двери. Но присмотревшись, понял, что это не девочка, а мышка, хотя одета она была как человек,

в сарафанчике, лапоточках, а на голове - платочек в красный горошек. Мышка поманила парня лапкой и выскользнула за дверь. Сваха вела медовые речи, рассказывала родителям невесты как хорошо и ладно будет жить их красавица-дочка в новой семье.

– Утром встанет, чайку с медком попьет, белым калачом закусит, - спрятав глазки в толстых щеках пела сваха, - к обеду ей одна забота - ложку взять да за стол сесть. Обижать вашу дочку никто не будет, на ярмарке чего только не купят - и бусы разноцветные, и сарафаны с красной каймой, и колечко с камушком.

– Вот еще!
– вдруг взвизгнула мать жениха, - колечко ей с камушком! Не получит!

– Калачи есть собралась, - недоуменно развел руками отец жениха, - ишь, чего захотела, мы сами корку ржаную грызем, каждую копейку копим.

Сваха толкала отца с матерью, старалась наступить им на ноги, но те не унимались.

– Утром встанет, на зарю глянет, платок покроет, слезами пол помоет. Каши наварит, яичницы нажарит, работников покормит, сама только посмотрит. От них объедки останутся, значит ей еды достанется, а коли не будет - от нее не убудет. А так хорошее житье вашу дочку ждет, привольное, - торопливо говорила женихова мать.

Парень вслед за мышкой-норушкой зашел за овин.

Та перед ним так и приплясывала, ножками притоптывала, лапками прихлопывала.

– Жениться собрался?
– звонко крикнула мышка-норушка.

– Гы-ы, - засмеялся парень, - папаня с маманей сказали, что пора.

– Ох, ты и под венец сегодня поедешь. А мылся то когда?

– Да не помню уже.

– Грех-то какой грязным жениться, и примета плохая, так всю жизнь в дрязгах и ссорах проведете.

Жених засопел носом, две слезы скатились по его дряблым конопатым щекам.

– Не реви!
– крикнуло Лушенька-норушенька.
– Вон видишь чугунок с водой на пеньке стоит, хозяева для чего-то приготовили. Так ты одежду снимай и купайся. Соломки под ноги подстели, чтоб босые ноги в грязи не испачкать.

Жених оторвал клок от стога соломы стоявшего во дворе, проворно скинул с себя одежду и начал зачерпывать ладошкой воду в кувшине и поливать на себя.

– Лучше мойся, - командовала Луша, - ногу потри, а то замуж за тебя Катя не пойдет.

– Стараюся, - пыхтел парень.

Но тут из-за овина показалась Катя, девушка увидела жениха и завизжала:

– Ой, ой, смотрите, что он делает! Ой, люди добрые!

Соседи, привлеченные криком, заглянули во двор. Жених присел на корточки и ошалело вертел головой по сторонам, прикрываясь пуком соломы, который держал в руках.

На крики выскочили родители парня и Кати.

– Вот какого вы женишка нам приготовили, - сурово сказала Катина мать и ухватила грабли:

– Сейчас как наверну, будете вперед телеги бежать.