Сказки народов Европы

Налепин Алексей Леонидович

Села на мужнева коня и быстрей вдогонку.

Увидела ее Кровь с молоком и говорит:

— Мать едет, теперь нам не спастись, разве в реке спрятаться.

Бросила катушку с ниткой — тотчас река по полю легла. Плывет колдунья, плывет, доплыть до берега никак не может.

— Ну, берегись! — кричит. — Обнимется твой суженый с кем другим, и никогда вам больше не видаться! Забудет он тебя!

И уехала восвояси.

— Слышишь, с другими тебе нельзя обниматься, а то забудешь меня, — молвит девушка.

— Ладно, не буду.

Решил

тут королевич домой к себе заехать, своих повидать. Родители хотели его обнять, а он не дается:

— Не обнимайте меня!

С усталости прилег королевич и заснул. Тут приезжает в гости его тетка. Увидела племянника, обрадовалась:

— Дайте-ка я его обниму да поцелую.

— Не надо, он спит.

— Нет, обниму да поцелую.

И обняла его. Проснулся королевич, ничего не помнит. Не вернулся к красавице, и осталась она одинешенька.

Стала девушка портняжным ремеслом заниматься да постоялый двор держать. Остановились как-то у нее трое молодцов. Глядят на красавицу, глаз отвести не могут. Один и говорит:

— Вот я к ней проберусь!

А Кровь с молоком услыхала это.

— Что ж, приходи, — молвит. — Пробьет десять вечера, буду тебя ждать.

Пробили часы десять раз, приходит молодец. А она ему из комнаты кричит:

— Закрой-ка внизу дверь!

Пошел молодец дверь закрывать, да только как ни закроет, дверь снова отворяется. Всю ночь у двери на холоду проторчал, прозакрывался.

Утром спозаранку, в пять часов, выходит хозяйка. Увидела молодца, удивилась:

— Ты что же? Так дверь и не закрыл?

Хлоп дверью, она и закрылась.

Собираются снова те трое молодцов, и второй говорит:

— Сегодня я к ней проберусь!

— Что ж, приходи, — откликнулась красавица. — Пробьет десять вечера, буду тебя ждать.

Пробили часы десять раз, приходит молодец. А она ему из комнаты кричит:

— Загаси-ка огонь в печи, я забыла!

Идет он гасить, берет совок, засыпает огонь золой, да чем больше сыплет, тем огонь сильней разгорается. Так всю ночь у печи и проторчал.

В пять утра встает Кровь с молоком, выходит. Увидела внизу молодца у печи, удивилась:

— Ты что же? Так печку и не потушил?

Берет совок, посыпала золы на огонь, огонь и погас.

А третий из тех молодцов был суженый красавицы, тот королевич. И тоже говорит:

— Сегодня я к ней проберусь!

Приходит, как она назначила, в десять часов. Кровь с молоком и просит:

— Вынеси-ка лохань с помоями, а то я забыла. Берет он лохань, идет выносить. Да не за свое дело, видно, взялся: только выплеснет, а лохань снова полная. Так всю ночь на дворе и провел с лоханью в руках.

Спозаранку выходит хозяйка во двор:

— Ты что же? Так помои и не выплеснул? Размахнулась и тут же выплеснула. Встречаются снова трое молодцов и друг другу рассказывают, как что было. Первый говорит:

— Я всю ночь дверь закрывал.

А второй говорит:

— Я всю ночь огонь в печи гасил.

А третий:

— Вам больше моего повезло. Я всю

ночь из лохани помои выплескивал.

— Да уж! Здорово нас одурачили!

Отправился королевич домой, так суженую свою в хозяйке и не узнал. Проходит время, и решил он жениться. Пошла его невеста к хозяйке постоялого двора — сшить у нее подвенечный наряд. Сшила ей Кровь с молоком красивый наряд. Пошли жених с невестою венчаться — глядь, все платье превратилось в тряпье да в тесемки, в ветошь да лоскутья.

— Что это у тебя за платье? — удивился королевич. — Не буду на тебе жениться.

Невеста снова бегом к хозяйке. Кровь с молоком опять сшила ей красивый наряд, а на венчанье то же случилось: не платье, а тряпье.

На третий раз королевич сам повел невесту к портнихе за платьем. И сшила Кровь с молоком такое платье, в каком он ее первый раз в жизни увидел, в доме отца с матерью.

Взглянул королевич, сразу вспомнил и платье, и свою суженую. И говорит:

— Вот моя жена, и другой мне не надо.

Жан Заверни-под-рукав

Французская сказка

Перевод С. Небольсина

 одной женщины было три сына, и такие милые, что просто радость глядеть. Но третий, бедняжка, был такой маленький, что и в пригоршне уместился бы. Потому его и звали Жан заверни-под-рукав.

В те времена бедняки так маялись, что и не описать. Столько было всяких войн, что вспахать землю было некогда. Опустели поля: ни зерна, ни хлеба. У господ-то в амбарах запасы были, а мужик-деревенщина питался чем попадя, иной раз и травою.

Бедняжка мать плакала в своей хижине: дети голодны, а накормить их нечем. Кто, кроме матери, поймет такое горе? Детишки голосят — у нее сердце надрывается. «Будь их у меня хоть двое, — думает женщина, — я бы их еще выходила. А с третьим что делать, с ним-то как быть?» И она все плакала да плакала; а горю своему пособить нечем. «Возьму-ка да потеряю его в лесу!»

Но когда задумалась женщина, кого из трех ей лишиться, горько ей стало, и она снова заплакала.

И вот решила она избавиться от младшего. Посылает мать детей в лес и первым двум говорит:

— Пойдите погуляйте в лесу да зайдите подальше. Вот вам горох, сыпьте его по дороге, по гороху дорогу обратно найдете. А Жан заверни-под-рукав пусть остается. Спрячьтесь от него в лесу да там и бросьте.

Так дети и сделали, как мать им сказала. Идут себе, идут, старший горох по пути рассыпает. Зашли далеко, уж еле ноги волочат. Остановились и сели под большим буком. Поели с него орешков, голод утолили. Самый маленький заснул, тут они его, бедняжку, и бросили.

Проснулся Жан заверни-под-рукав, видит, братьев нет. Стал сам искать дорогу — он видел, как старший брат сыпал горошины; по ним и добрался до дому.