Сказки Перекрёстка
Шрифт:
Наконец, в отделанной под вип-ложу кухне осталась одна я. Присев на дальний угол ящика, я спряталась в тени, деликатно давая возможность забыть о своем существовании. Никто не выходил на середину лужайки с моей шкатулкой, и организатору-Королеве уже следовало бы сообразить, что шоу должно закончиться. Однако она молчала. Неужели мою шкатулку нашли? Так… Я стала высматривать «фильтрующим зрением» мысленный «маячок» навешенный на принесенную из наколдованного мирка перламутровую камею, и вдруг заметила его красное мерцание в толпе.
Шкатулка
Пауза затянулась.
Внутри кухни, по обе стороны от меня, вспыхнули факелы. Старшая царевна обернулась, а за ней и все остальные посмотрели в мою сторону. Я изобразила улыбку и пожала плечами в знак того, что «не судьба, так не судьба».
Стоявший рядом с Германом Сережа перевел взгляд с меня на своего капитана и тронул его за локоть. Сам он, кстати, уже получил награду от царевны и мог бы не высовываться, по крайней мере не рисовать на лице такое праведное негодование. Герман, наверное, как раз из этих соображений, оставил Сережин жест без всякого внимания.
Внимание обратили другие. И вот уже мы оба оказались в перекрестье взглядов. Над лужайкой повисла тишина.
Моей щеки коснулся ветер. «Ты же знаешь, у кого твоя вещь, — зашептал в ухо кто-то невидимый. — Подойди и возьми ее сама!»
Наверное, я смогла бы сделать это и перевести все в шутку… но для такого снисхождения была слишком слаба. Мою гордость черной волной захлестнула обида: он не хочет слышать от меня слова благодарности, принимать награду и уводить меня из центра лужайки к друзьям… Я чем-то для него плоха.
«Иди,» — шипели мне в оба уха. «Нет,» — шевельнула губами я.
Горячие тиски сжали голову. Руки словно царапало рваное железо. Колени накрыл мертвый холод. «Иди».
Герман чуть заметно вздрогнул — с ним происходило то же самое. Но он продолжал рассматривать лес, будто все это его не касалось.
От жара закружилась голова, и я мельком подумала, что так меня еще не пытали. Ну что ж, выдерживать подобную боль я научилась. То, что делает Герман, гораздо больнее.
Правда, раньше мне не требовалось улыбаться.
Герман смотрел на лес. Его губы побелели.
В те минуты мы ненавидели друг друга, как никого и никогда прежде.
Тим озирался, Капитан-Командор мрачнел. Валя попыталась выйти в центр лужайки, но не смогла, наткнувшись на невидимую преграду.
V
Справа от кухни полыхнула бело-голубая вспышка, раздался хлопок, и из воздуха вышли два человека.
Они шагнули на лужайку и остановились; подняв головы, свысока оглядели наше собрание. Один был полноватый пожилой мужчина с выбивающимися из-под круглой шапочки седыми волосами, а другой гораздо моложе, выше и стройнее, и его черноволосую голову повязывал синий шелковый платок. Они были одеты странно: в вельветовые
Постояв с полминуты, они повернулись, описав кончиками шпаг два широких полукруга, и направились прямо ко мне. Остановившись в двух шагах, молодой согнулся в галантном поклоне.
— Я вижу, — громко сказал он на смутно знакомом языке, — здесь не нашлось достойного вас рыцаря.
Все бесплотные разом куда-то исчезли, как будто испугались этих двоих, и мне стало намного лучше. Тем не менее, я не шелохнулась и на всякий случай стерла улыбку — от незвано-нежданных гостей так явно веяло угрозой, что лучше бы мой мозг и дальше подвергался термической обработке.
— Я прошу вас принять в качестве компенсации за безвозвратно утраченную прекрасную камею эту скромную безделушку…
Он протянул руку в замшевой перчатке и раскрыл ладонь, на которой сверкнул в свете факелов крупный ограненный изумруд.
— Этот камень так подходит к цвету ваших необыкновенных глаз…
— Спасибо, — вежливо ответила я. — Предпочитаю аметисты.
Незнакомец хищно ухмыльнулся, опустил правую руку и протянул левую, в которой оказалась пара аметистовых серег. Вот ведь чудесатые какие…
Островитяне начали приходить в себя, двигаться и спрашивать, что происходит. Двое мужчин никого, кроме меня, не замечали.
— Чего вы от меня хотите? — прямо спросила я, не пытаясь взять подношение.
— Я предлагаю вам поменять недостойное вас общество на более приятное. Вас ждут почести, неизведанные дали и преданные друзья.
Все эти блага были перечислены с многозначительными паузами, дававшими понять, что там, куда меня зовут, толк в них знают. Но я ведь не об этом спросила.
— И что там от меня потребуется?
— Всего лишь быть с нами.
Протянутая рука так и не дрогнула.
— Я не согласна. Можете убрать ваши подарки.
Молодой мужчина продолжал улыбаться и протягивать украшения, но вместо него очень тихо заговорил пожилой:
— Тогда попробуем иначе. Наш корабль в ближней гавани — это раз. Десять минут назад туда доставлен младший сын царя Саротано — это два. Как только я подам сигнал, его убьют — это три. Такие аргументы убедительны?
Я быстро посмотрела туда, где должны были находиться царевичи. Младшего среди них не было. Я пробежала глазами по рядам, разыскивая, но нигде его не обнаружила. Зато зацепилась взглядом за смотрящие на меня в упор глаза Капитана-Командора и от бессилия мысленно крикнула ему: «У них младший царевич! Они хотят, чтобы я шла с ними!». Что-то в его лице изменилось, будто он меня услышал, но старый в этот же момент зло дернулся:
— Смотри на Риккардо и улыбайся. Подай ему руку!
У меня в голове неожиданно раздалось: «Не одна». Короткая фраза была произнесена голосом Капитана-Командора, но ее совершенно точно слышала только я.