Сказки Перекрёстка
Шрифт:
— Это почему? — спросил он, и всякая ирония исчезла даже из его невероятных глаз.
Ну, что целомудрие — не его конек, я заметила. Видимо, постельные приключения стали таким частым явлением в его жизни, что он уже не представляет ее себе без них. Да это и видно по нему. Его красота — настолько эротическая, что ему даже не нужно прилагать усилий, чтобы соблазнить женщину, ведь вся его внешность, даже если он устал или болен — сплошной призыв. Я видела, как на него реагируют женщины: на лице самой искушенной было написано, что Денис — антропологическая редкость, не имеющая цены.
— А зачем?
Действительно, зачем?
Денис снова посмотрел на кристалл. Его лицо приняло странное выражение, словно затвердело и засветилось изнутри.
— Объясняю один раз, — произнес он голосом, который, казалось, шел не от него.
Проведя по грани кристалла пальцем, словно поставив точку в каких-то своих раздумьях, он поднялся резким и грациозным движением, за долю секунды продемонстрировавшим силу, которой бесполезно сопротивляться, берущую начало где-то в недрах земли. Как он оказался рядом со мной, я даже не успела заметить. В сознание врезался лишь его взгляд, превратившийся в оружие огромной мощности, увиденный лишь мельком, но сразивший наповал неожиданным снарядом — в нем было нечто, забирающее волю и отдающее взамен неведомое, но самое ценное сокровище. Одна его рука скользнула по моей спине и задержалась на пояснице, плотно прижав наши тела друг к другу, кончики пальцев другой проникли в вырез моего платья, взбудоражив нервные окончания по всей поверхности кожи, его губы завладели моими и стали творить нечто… неописуемое.
Я даже не подозревала, что мое тело может чувствовать такое! Дразнящие импульсы сотней огненных струек потекли вниз и переполнили внутри меня что-то, специально для этого созданное. Маленький нервный взрыв сотряс меня и скрутил бы, если бы я не была так сильно прижата к волшебному телу Дениса.
Когда во мне растворились последние отголоски взрыва, губы Дениса стали мягкими и нежными. Легонько касаясь моего лица, они прошептали:
— Приблизительно так. Но с любимым мужчиной это было бы гораздо сильнее.
Я с трудом восстановила дыхание.
— Да, еще раз объяснять не надо. Раз уж только один поцелуй вызывает такую бурю в организме…
— У меня хорошая техника, — скромно объяснил Денис. — Представляешь, что будет, если к технике добавить эмоциональный фон?
Его тело все еще «искрило», даже через два слоя одежды. Он усадил меня на лежанку, а сам устроился на полу у стены, и, обняв свое колено, наблюдал за мной, кажется, уже сожалея о том, что сделал.
Вообще-то, неожиданные ощущения меня напугали своей парализующей интенсивностью и зависимостью от чужой воли. Не так уж и бессмыслен обет целомудрия. Чтобы не расстраивать Дениса, я заставила себя улыбнуться.
— Ну вот, меня только что впервые поцеловал парень…
Денис в ответ усмехнулся:
— Это вряд ли.
— Точно, — заверила я.
— Ты сутки провела на «Тайне» без сознания, и Герман от тебя не отходил, — напомнил Денис. — Он, конечно, крут, но не железен.
Как-то уж слишком уверенно Денис это сказал, и я даже заподозрила существование некоей Большой Мужской Тайны.
Когда дождь закончился, он ушел в форт, а я принесла из леса хворост и растопила камин. Хорошее получилось жилище. Назову его Гнездо.
IV
В
Непроизвольно они остановились друг напротив друга. Денис рассматривал Германа «фильтрующим» зрением, пользуясь тем, что в полутьме коридора никто не заметит его расширенные зрачки. Так и есть. Герман весь, от глаз до бедер, пропитан оранжевым свечением. Тем самым, которое все еще мерцает в Асе, и которое он безуспешно пытался стереть с ее губ. Вряд ли он позволил себе с раненой девушкой больше, чем легкий поцелуй, но для Дениса стало очевидным значение понятия «заниматься любовью» — оно совсем не то. Хотя итог тот же: произошедшее между Асей и Германом сделало ее женщиной. В ней появилась необъяснимая привлекательность, обезоруживающее, абсолютное обаяние, — власть над мужчинами.
Герман же смотрел на левую руку Дениса, где красовался свежий шрам. Только что Валерка жаловался на его отказ обработать глубокую кровоточащую рану…
— Она в порядке? — спросил Герман.
Денис медленно кивнул:
— Ее просто надо оставить в покое.
Герман хотел еще что-то сказать, но только сглотнул.
Юра напряженно переводил взгляд с одного на другого. Когда они наконец разошлись, он сказал Герману:
— Ты соображаешь, что делаешь?
Герман не ответил, и Юра, резко остановившись, развернул его за локоть лицом к себе:
— Я уважаю твои принципы и великодушие, но не отдавать же ее Бесу!
— Почему? — замороженным тоном спросил Герман. — Какому бесу?
— Денису! — раздраженно бросил Юра. — Так его прозвали в каком-то мирке. И прилипло. Королева иногда показывает его бои. Я не видел, но парни под впечатлением. Требуют, чтобы им организовали курсы серьезных единоборств. Он периодически тренирует Капитана-Командора. Но дело не только в этом — у него уже нет тормозов! Он сегодня убил двоих человек, мстил за кого-то. Понимаешь, не защищался, а нашел и вызвал людей на бой, чтобы убить! Пока она не такая, ЗАБЕРИ ЕЕ СЕБЕ!
Герман молчал, обдумывая сказанное братом. Тот был осведомлен обо всех обитателях Острова и со всеми дружил. Денисом, очевидно, восхищался и, не смотря на жесткую обрисовку, его стиль одобрял.
— Она будет такой, какой захочет, — наконец сказал он. — Я не стану вмешиваться.
— Почему?! — взвыл Юра. — То, что с тобой творится — ненормально, и оно не проходит уже три года. Оно не пройдет! Ты собираешься промучиться всю жизнь? Чего ты боишься?
«Только ее смерти», — мысленно ответил Герман, вспомнив, что почувствовал после сообщения Славы: «Ася в тяжелом», и потом, когда сознавал, что ее жизнь зависит от него. Не дай бог никому пережить такое. К тому же, «мучиться» осталось недолго.
— Это не нужно, — мягко сказал он Юре.
Юра отвернулся, подбирая слова, все еще держа его за рукав.
— Вы не должны расставаться. Вам и жить лучше вместе. Да не смотри на меня так, какая разница, сколько ей лет, если вы какой-то небесной силой уже венчаны! Тогда увидишь, что будет — небо сольется с землей, как минимум…
— Ох уж! — чтобы закончить разговор, Герман попытался перевести его в шутку. — У тебя с Алей именно так?
Юра не хотел отвечать. С Алей — сильно, но всего лишь замешано на подражании его, Германа, любви. И в этом он даже себе не признавался. Герман воспользовался его замешательством: