Сказки Перекрёстка

Коробкова Анастасия

— Действие обезболивающего кончилось, — произнес он. — Ты уверена, что справишься сама?

Даже сквозь боль я смогла оценить его деликатность. Он ведь не упрекал меня в том, что я сбежала из медотсека «Тайны», что было непривычно в свете опыта всей моей прошлой жизни, нет, он видел в этом разумный поступок, единственно возможный для меня. И он задавал вопрос не затем, чтобы уличить меня в допущенной ошибке — я видела, что стоит мне только попросить о помощи, и он сам отнесет меня в форт к Сашке с Валеркой или обратно на «Тайну» к Герману. С его точки зрения, это

нормально. Но я никогда не прошу о помощи.

— Уверена, — сдавленно ответила я. — Справлюсь.

Хотя в тот момент мне невыносимо было оставаться одной. Когда он ушел, я заставила себя подняться, приготовить новый отвар и выпить его, после чего — заснуть.

VIII

В следующий раз мой сон прервался от укола. Самого настоящего укола в ягодицу, так по-детски! Сил у меня хватило лишь на то, чтобы возмущенно мыкнуть, не открывая глаз.

— Ч-щ-щ, — рядом с ухом произнес кто-то. — Спи, принцесса.

Твердая ладонь коснулась моего лба. То ли от действия укола, то ли от осознания того, что я не одна, мне стало спокойно. Знакомые голоса я слышала словно из могилы.

— Жар? — спросил Тим.

— Нет, — ответил Герман, — не выше тридцати восьми.

— Я боюсь. Давай вернем ее на «Тайну», под диагност.

— Уйдет. И я не могу ее за это осуждать — дома стены лечат. Пока нечего бояться, это хорошая температура.

— А если спайки? Легкое сильно повреждено?

— Повреждено.

— Надо было удалить некротизированные ткани! Тебе жалко ее резать?

— И открыть плевральную полость? Тим! Будет нужно — разрежу. Пока не нужно. Некротизированные ткани в процессе заживления полезны, ты знаешь, экзамен вместе сдавали.

— Повязку не пора менять?

— Не пора. Сухая.

— А внизу?

Твердая ладонь забралась мне под грудь и задержалась. От этого можно выздороветь…

— Пока сухая…

— Про кровь не забудь.

Меня укутало нежное тепло. Наверное, это блаженство и есть… Боль исчезла.

— Возьму. Тим, успокойся. Все идет, как надо.

— Действительно, что это я… Если с ней что-то случится, тебе будет хуже всех.

— Да, я за все отвечаю.

Вторая ладонь легла мне на спину, поверх входного отверстия раны. Что-то чистое, целебное, волшебное пронзило меня насквозь, и я потеряла ощущение пространства.

— Ты идешь?

— Нет.

— Ты остаешься?

— Нет.

IX

Когда я проснулась, его не было. Не было боли, и я размотала повязку, всю пропитанную чем-то грязным.

Маленький розовый шрам в виде крестика на груди, немного правее центра. Я жива и здорова. Но он не остался. К ощущению свершившегося волшебства добавилась горечь — волшебство кончилось.

Закончилась сказка про принца и драконов.

10. Смысл целомудрия

I

Он ушел. Это было привычно обидно.

После того, как от энергии его рук зажила моя сквозная рана, я не смогла бы видеть холод

в его глазах. Между его ладонями, сквозь меня, прошел такой мощный поток чего-то красивого и чудесного, что каждая моя клеточка очистилась и ожила, а я сама чуть не взлетела. Невероятный поток шел из его сердца, оказывается, способного аккумулировать свет звезд. Моя душа окунулась в эмоции, которых раньше не знала, которые, наверно, мало кто знал из живших на Земле, поскольку я еще нигде не встречала их описания. Душа не могла их забыть, стремилась испытать вновь, выжимая все до последней капли наслаждение из одной только памяти о них. Я «повисла» в этом моменте.

Это уже было, хотя и не настолько сильно, и закончилось абсолютной пустотой, которая высосала все мои силы. Так будет снова. Он наверняка еще придет, чтобы проверить, как я выздоравливаю, и мне станет холодно. Надо уходить.

Соваться в наколдованные мирки еще страшно, и я решила просто уйти из дома, чтобы побродить по Острову. Для начала мне нужно искупаться. Нырять пока не буду — то, что заполнило дыру в груди, казалось тонким и хрупким, — просто полежу на мелководье. Океан лечит раны. Прибой растворяет грусть.

Я надела купальник, платье и отправилась к самой мелкой лагуне на берегу. Ее щадящая глубина напоминала «лягушатник» — как доктор прописал. Пляж, в который она упиралась, с одной стороны ограничивался скалами, в одной из которых я когда-то оборудовала себе под жилье пещеру. Может, перебраться туда на время?

Я легла в теплую колышущуюся воду, подставив все тело целебным ласкам океана. Воспоминания о Германе накрыли меня с первой же волной, а когда волна схлынула, я поняла, что рыдаю. Почти по-настоящему, соленой водой, промывавшей мне глаза, унося и растворяя в огромном море тоску. Меня неуправляемо сжимало и колотило, как при настоящем плаче, который раньше я видела лишь со стороны, — но только слезы мне подарил океан.

Действительно, это помогает. В душе стихла буря и установилось равновесие, тоска теперь была светла. Неужели каждый раз, как захочется поплакать, мне нужно лезть в воду?

Всласть наревевшись, я выбралась из лагуны и села на камень у кромки прибоя, боком к солнечным лучам, чтобы не обжечь свежий рубец, и в следующий момент увидела, как из моей пещеры выходят Юра и Аля. Ну вот… Норка занята. Они держались за руки, и на их лиричных физиономиях было написано, чем они там занимались. Деваться мне с их пути некуда, может, не заметят? На всякий случай я прикинулась памятником Русалочке и уставилась вдаль.

Заметили.

— Ася, ты? — закричал Юра, и было непонятно, чего в его тоне больше — удивления или радости. — Уже на ногах?!

Он отпустил Алину руку и быстро пошел ко мне. Аля нехотя плелась следом, ее лицо стало кислым. Ах, да, я же подвинула ее с первого места в рейтинге тяжелых травм!..

— Как видишь, — через силу улыбнувшись, ответила я и справедливости ради добавила: — Твой брат — волшебник.

— Ничего себе, — пробормотал Юра. — Тим еще два часа назад требовал, чтобы Герман привязал тебя к столу под диагностом. Сам слышал.