Сказочница
Шрифт:
В общем, в тот раз мы ни до чего не договорились. Кир просто махнул рукой, а я опрометчиво решила, что мои слова были приняты к сведению, взвешены и осознаны. Ошиблась.
И теперь Кир ходит вокруг стола, хищно на меня посматривая.
— Все равно же поймаю…
— Скорее всего, — не свожу с него внимательного взгляда. — Но я без боя не сдамся. Как минимум подпорчу тебе фасад. Если повезет, может, даже выбью глаз.
— Хорошо, пусть, — он коварно улыбается. — Так даже интереснее.
Совершенно ясно, он надо мной издевается.
— А хочешь пари?
Издевается и зубы
— Какое пари?
— Если через десять минут браслета на твоей руке не будет, то я так и быть, пойду тебе навстречу.
— А если будет?
— Ну, думаю, мы что-нибудь придумаем, — и улыбочка такая хитрая-хитрая.
Опасно, конечно…
— Пять минут, — решительно предлагаю я. — И я согласна.
Он даже не думал ни секунды, а просто кивнул и легким движением оттолкнул в сторону огромный, неподъемный, дубовый письменный стол. Я взвизгнула и бросилась к дверям. Наивная! Пять минут? Надо было пять секунд просить! Тогда, хотя бы был шанс… А в реальности я стою, прижатая к стене, а руки мои Кир с легкостью удерживает над головой и с важным и невыносимо довольным видом защелкивает на моем левом запястье ненавистное украшение.
— Я тебя убью! — рычу и злобно пинаюсь. Из ответной реакции только веселый смех и шепот:
— Ты меня безумно заводишь…
И сердце предательски замирает. А Кир наклоняется к самому лицу и еле слышно спрашивает:
— Скажешь «да»?
— Нет…
И всхлипываю судорожно, и не могу больше ждать, и сама к нему тянусь. Знаю, что пожалею об этом позже. Я… кажется, в нем растворяюсь.
Кир целует яростно, жестко даже, словно метку ставит, клеймо с бесхитростным «Моя». Твоя? Я не уверена уже ни в чем. Я сама не знаю, чего хочу. Пусть только целует… ключицу и плечо, и руку мелкими поцелуями до локтевого сгиба и запястье, овитое синим браслетом… И шепот:
— Невозможная моя… врушка… упрямая моя… хочу тебя.
Сопротивление бесполезно. Зачем? Капитуляция безоговорочна. И руки сами обнимают сильную шею, а пальцы путаются в волосах, и дыханье одно на двоих, как в песне Наутилуса…
Задыхаюсь и пытаюсь увернуться от жадных губ.
— Нет? — Кир понимает все без слов. Догадливый. Отпустит?
Отворачиваюсь в сторону. Прижался лбом к моему виску и шепчет возле уха ласковую чепуху, от чего пальчики поджимаются на ногах. И хочется плюнуть на принципы и сказать: «Еще!» Но мозг уже включился, безумие закончилось, я почти справилась с собой, и только охрипший голос пока выдает меня:
— Пожалуйста.
И еле удерживаюсь от разочарованного стона, когда он отступает на шаг. Что со мной происходит?
Кир молчит, отвернувшись к окну, и я понимаю, что должна что-то сказать. Я даже, кажется, знаю, что, но слова отказываются складываться в предложения. И я молчу. И с каждой секундой все больше чувствую себя дурой.
— Почему «нет»?
Кир все-таки не выдержал первым. Что он хочет услышать в ответ? Кто учит мужчин задавать эти вопросы вообще? Что бы я ни ответила, он все равно будет недоволен. Как все вдруг стало сложно, черт!
— Не надо…
— Скажи.
— Я знаю, как все бывает. Сначала ты говоришь мне волшебные слова. «Ты самая лучшая девушка
Я стараюсь говорить ровно, но ничего не получается, конечно. Я так и не научилась произносить эти слова с видимым равнодушием. Столько лет прошло, а сердце все еще кровоточит.
— Пока я не влюблюсь в тебя! — крик удается сдержать, слезы — нет, — И бесконечное счастье, улыбка дурацкая и несвоевременная, бессонные ночи, короткие утра… А потом наступит время равнодушного молчания, пропущенных звонков, отмененных свиданий, забывчивости и тишины. И однажды вечером я пойму, что нас больше нет, есть только я. И я одна. И я не хочу… Это все слова, много слов, и они ничего не значат… И я знаю, тебя было бы легко любить, но, пожалуйста, не надо. И не спрашивай меня, почему.
— Не я тебя обидел, — я даже не надеялась, что Кир поймет и промолчит.
— Не ты, — с правдой легко соглашаться.
— Ты мне нравишься, — он смотрит хмуро и решительно. — И, да, я хочу, чтобы ты меня любила. Я найду другие слова и не буду говорить тебе о том, что ты самая лучшая девушка в мире, если тебе это неприятно… Мира, у нас еще ничего не началось, а ты думаешь о том, как все закончится.
Все-таки мужчины существа с другой планеты. И вроде говорим на одном языке, а не слышим друг друга.
— Кир, мне сейчас учиться надо, а не думать о том, как все будет…
Он обнимает меня, не замечая моего недовольного сопения.
— Ты права. Не думай о том, как все будет. Я знаю, что все будет замечательно. Но если тебе так проще, то пусть это будет замечательно, но немного позже, — вздыхает тяжело и носом в шею мою уткнулся, — хоть я и против, — и кожу зубами царапнул, — и мне ужасно жаль… — непроизвольно откидываю голову назад, чтобы ему было удобнее целовать. — Ты… ты … чудовище ты равнодушное!
И поцелуй обжигающий, последний, и Кир недовольно ворчит и отступает. А я стою и не могу избавиться от идиотской улыбки. Красавчик двигает стол на место, садится в кресло и взгляд тяжелый на меня бросает.
— Не смотри на меня так, — голос ворчливый, а глаза довольно блестят. — Рассказывай лучше, как ты дверь нашла.
Я устроилась с другой стороны стола и, откинувшись на спинку стула, спросила:
— Скажи, а бывают двигающиеся двери?
— Иногда бывают, а что?
— Да, я просто сначала по библиотеке бродила с протянутой рукой, надеялась, что получится наткнуться на проход. Вот и подумала, что, а вдруг я зря тут ползаю, может дверь уже в другое место переместилась…
— Эта дверь константна, она не переместилась бы, но ты молодец, что спросила, я тебе потом про двигающиеся и исчезающие двери расскажу.
— С этими дверями вообще кошмар какой-то, — я скривила губы и передернула плечами. — Это что же получается, их повсюду натыкано столько, что теперь и ходить спокойно нельзя? Того и гляди провалишься куда-нибудь?
— Нет, конечно! — Кир рассмеялся и наклонился вперед. — Включи логику. Понятно же, если кто-то умеет создавать новые двери, как ты, например, значит есть и тот, кто умеет их разрушать. Кстати, наш король как раз из закрывающих миры.