Сказочница
Шрифт:
Одно из трех: либо это стихийная драка, либо мы все сошли с ума, либо я опять не понимаю, что здесь происходит.
Мужчины вскакивают на ноги и ошалело на нас смотрят.
— Я тебя ненавижу!!! — кричим мы с Вишней в один голос, испуганно переглядываемся и снова синхронно:
— Сволочь!
И уже друг на друга:
— Ты-то чего его ненавидишь?
— Какого черта ты не сказала, что ты не из столицы провалилась, чучело?!
Вишня, кажется, меня ненавидит. Лютик плачет мне в юбку, а Ромашка испуганно
— Ты вся в крови… — бормочет красавчик.
Наблюдательный, блин.
— Мирка, ты лучше всех! — смеется Кай и даже не замечает злобного взгляда, который в него Кир мечет, он смотрит на меня удивленно и на Вишню неверяще. — Где ты ее нашла?
Боги, он в самом деле жив! Делаю шаг ему навстречу, спотыкаюсь о перекрученный в процессе потасовки ковер, потом резкая боль в голове — и темнота…
Глава седьмая, в которой я узнаю о себе много нового
Я вот все думала: как это носы целоваться не мешают?
А теперь вижу — не мешают.
«Девчата».
На этот раз обошлось без глубоких обмороков и потери сознания. Мы с моим невезением ограничились потемнением в глазах, разбитым носом и обидной шишкой на лбу. Правда, как говорится, нет худа без добра. Моя неуклюжесть по крайней мере успокоила всю нашу честную компанию. И на какое-то время прекратились слезы, крики и драка. И только Кай о чем-то яростно шептался с Вишней, прервавшись только на то, чтобы процедить в адрес Кира, приобнявшего меня за плечи:
— Руки свои от нее убрал!!
— Разбирайся со своей женщиной, а к моей не лезь! — и еще крепче обнял меня, нахал и зашептал заботливо в ушко:
— Солнышко, ты вся в крови… где болит?
В конец обнаглел.
— Так! — смотрю на него презрительно. Надеюсь, что именно так, потому что сложно излучать презрение, когда ты вся в грязи, в крови, в разодранном платье и с неприличной шишкой на лбу. Ну, и про смрад не забываем, ага.
— Так! — повторяю решительно и наглые руки от себя отдираю, а они отдираться отказываются. Еще один злобный взгляд, а в ответ сплошное сочувствие и брови так удивленно еще изогнул. Мол, вообще не понимаю, почему ты злишься…
— Ты… сволочь ты, вот ты кто!
— Мира!
— Даже разговаривать с тобой не хочу! — все-таки вырываюсь из объятий, на ноги поднимаюсь и спиной поворачиваюсь. И тут же ловлю сдавленный смешок со стороны Кая, поэтому моментально переключаюсь на него:
— И ты, Кай! Свинья ты! Ты знаешь, что со мной было?
— Прости…
— Я думала, что ты умер!
— Я не умер, — он заискивающе смотрит мне в глаза, а потом неожиданно делает резкий выпад в сторону и Вишню за руку хватает:
— Стоять! — и снова мне. — Мирка, прости, я правда жив…
Вишня шипит и пинается, как-то мне начинает не нравиться
— Если ты мне немедленно не объяснишь, что происходит, то не надолго! — предупреждаю и пальцем грожу.
— Ничего не происходит! — Кай неожиданно громко смеется, и я вдруг четко понимаю, всё. Вот оно, счастье, абсолютное, безграничное. И мир сразу теряет четкость границ и расплывается сквозь призму досадных слез. Больно прикусываю губу, чтобы не разреветься в голос, и одновременно понимаю: теперь все будет хорошо.
— Все просто замечательно, — Кай словно мысли мои читает снова, как в давние времена. И от этого еще больше хочется плакать, а он улыбается и руку ко мне тянет:
— Я все объясню, пойдем…
— Она никуда с тобой не пойдет! — Кир заключает меня в объятия, нагло задирает мой левый рукав и Каю браслет демонстрирует. И главное, физиономия такая злорадная… Ой, чувствую, сейчас я ему настроение-то подпорчу.
— А почему это мне нельзя с Каем? — корчу наивную рожицу, — У него, что, нет такого пропуска?
— Какого пропуска? — Кир смотрит на меня рассеянно, а Кай брови приподнял, рот открыл и, кажется, слов не находит.
— Вот такого вот! — и браслет синий красавчику под нос подсовываю. — Ты же говорил, что браслет, как пропуск работает… Если нет, так давай ему тоже сварганим… Это же такая полезная вещь, ходить везде можно, опять-таки защита… А Кай мне человек не чужой, я за него переживаю… Ну, что тебе стоит, а? Не думаю, что он будет возражать… Кай, ты как, согласен?
— А?
Вишня хихикает тихонько, Кай по-прежнему недоумевает, а Кир… Боги! Это восхитительно! Кир медленно краской заливается. Я зачарованно слежу за тем, как краснота разливается с его шеи на щеки и до корней волос. Потрясающее зрелище!
— Кир тебе предложение делает, — уточняю я, с трудом оторвав взгляд от покрасневшего красавчика. — Он его всем делает. Предложение.
— Мир-р-ра! — это Кир рычит. Ага, порычи-порычи, плевать я хотела на твое возмущение. Фыркаю презрительно, и в наступившей на мгновение тишине мы все отчетливо слышим детский шепот:
— Это котолый гад бессовестный?
— Не, гад бешшовештный тот, а этот шволочь шимпатичная.
Черт! Кир бросает на Лютика благодарный взгляд и расплывается в довольной улыбке:
— Мы это все наедине обсудим, в семейной, так сказать, обстановке, — и на слове «семейной» он выразительно брови приподнял и замолчал на мгновение. Мерзавец. — А пока, думаю, нам всем надо успокоиться, привести себя в порядок, поговорить. Детей…
— Дети мои! — восклицает Вишня и Ромашку за руку хватает.
— Никто не претендует! — Кир примирительно руки вверх поднимает. — Разбирайтесь сами с вашими детьми… Мира, мы уходим.
— Я никуда с тобой не пойду!
Он вздыхает и в сторону Кая предостерегающий жест делает: